Судить нельзя помиловать? (Суды над бывшими лидерами государств). Владимир Путин не исключил возможности амнистии обвиняемых по «болотному делу Судить не по закону, но по справедливости

Бес в ребро (60 +)
В одном из англоязычных журналов промелькнула заметка о том, что один из метров Российского кино была совращена и изнасилована несовершеннолетняя девушка. Пансионат
Вот и море. Стоит все-таки год ждать, чтобы попасть в это прелестное место. Уже много лет я езжу в Евпаторию отдыхать. Раньше с женой, с детьми. Детям путевку в лагерь, а мы с женой дикарями. Позжеи себе путевку в санаторий. В один миг жены не стало. Не собирался ехать. Плохо было и не до моря. Дочка настояла, чтобы ехал.
- Папа! Тебе после похорон надо в себя придти. Ты ведь самникакой, а мы за тебя боимся. Переживаем. Да и детей надо оздоровить, а мне отпуск не дают.
Вручила мне внучат, и я поехал. Теперь вот уже третий год на пенсии, и могу себе позволить побыть на море один и подольше, чем двадцать один день отпускаплюс дорога…
Теперь это не санаторий, а небольшой частный пансионат. Комнатка на одного, двоих и более. Питание по желанию, можно в общем зале, а можно и в номере. Я живув двухместном номереи кушаю чаще в уединении. Не люблю спешить, да и шум не люблю. Как хорошо, когда сидишь на балконе поутру и пьешь парящий в утренней прохладе кофе. Или ужинаешь в кругу артистов, сидящих в концертном зале, а сам у большой плазмы в спальне. Вот обед - это общность. Я иду к людям. Днем эта суета меня успокаивает. Все торопятся, спешат быстрей покушать и на пляж. У людей время ограничено. У кого -отпуск, у кого -путевка лимитирована, а кому и с деньгами не разгуляешься. Нельзя время впустую тратить. Быстро перекусил и на пляж. Получать солнечные ванны и морские омовения. Надо все успеть, вот и бегают. А я спокоен. Тихо сижу у открытого окна и обедаю. Рассматриваю новых, недавно приехавших отдыхающих. Вот молодая пара. Это явно их свадебное путешествие. Они души не чают друг в друге. Везде вместе. Обед. Магазин. Пляж. Море и номер. Думая, что их никто не замечает и не обращает на них внимания, занимаются сексом в любом удобном для них месте. В море, когда делают вид что купаются, стоя на месте и учащенно дыша. Или между домиками, где глухая стена и большие кусты. Но кусты в закутке без ветра не колышутся сами, и тем более страстно не дышат.
Вот мама с дочкой. Скучающий взгляд мамаши, оценивающе облетает обеденный зал. Пару раз в глазах загорается огонек надежды, но сразу и меркнет при виде спутницы или целого семейства. Потухший, блуждающий взгляд уже просто ищет свободное место.
Дочка, девочка лет восемнадцати, осматривает все восхищенным взглядом. Все нравится и все устраивает. Я на море и никто в мире не сможет испортить мне отдых. Мамаша направляется в мою сторону, дочка за ней.
-У Вас свободно? Можно?
-Конечно. Сочту за честь. Такие прекрасные дамы составят мне компанию. Мечта всей жизни.
В ответ на комплимент брошен заинтересованный взгляд, но сразу и потух. Не впечатлил. Но я и не стремился. Как-то не затихла еще боль утраты. Молча и быстро они пообедали, и так же быстро ушли.
Вот новая пара. Примерно моего возраста. Будет с кем пообщаться. А может, вечерком и в карты перекинемся. Не так будет скучно. Хотя нет. Вряд ли. Они смотрят на окружающих с опаской. Наверняка старики из глубинки. Дети купили им путевки и выпроводили отдохнуть, а им кажется, что их окружают олигархи или какие-то мафиози. Ну, еще бы. За такие деньги простой человек отдыхать не будет. Когда эти двое освоятся, им придется уже уезжать. Не будет с ними нормальной компании.
Вот еще пара. Немного моложе, но тоже, явно из крестьян. Мозолистые руки, уставший взгляд и муж постоянно пьяный. Здесь в каждом номере для приезжающихв мини-баре стоит три бутылки с алкоголем. Так вот,пока мужик все не выпьет, он и до моря не доберется.
Да уж. Неудачный сезон. За два месяца ни одной приличной пары. Так и приходится сидеть в уголке и делать умозаключения, созерцая окружающих.
Нет, на море я тоже хожу, но только после обеда. Когда не так жарко. Могу взять шезлонг или просто покрывало,и понежиться на горячем песочке, грея на солнце свои уставшие суставы.
Евпатория - это курорт для детей и стариков. В море здесь мелко. Не утонешь. Чтобы зайти поглубже, надо пройти метров десять, но плотно слежавшийся песок расступается под ногами.
Идти легко и приятно. А можно просто сесть на мелководье и плескаться, как ребенок в почти горячей воде. Там, где мелко, вода прогревается до двадцати восьми градусов. Это напоминает ванну или даже сауну, со спокойным, сухим и горячим воздухом.
Вот, в сторонке, так же сидят старики. Те, что я видел на обеде. Им хорошо. Вдвоем всегда лучше, чем одному. Они общаются, плескаются в воде, обливая друг друга, как дети. Вон и крестьяне. Жена в воде, а муженек, красный, как рак, валяется на песке. Догнался. Но ничего, голубчик. Сегодня тебе обеспечена беспокойная ночь. Он так обгорел на солнце, что любое движениедля него будет хуже раскаленной сковороды, а если к этому прибавить то, что он выпил без меры, головная боль вдогонку, это будет что-то. Как так можно? Это же не отдых, а медленное самоубийство. Идиот. Да и жена не лучше. То, что она тоже выпила – это факт, но могла бы она прикрыть его хоть чем-нибудь? Если не больница, то доктор им к вечеру обеспечен.
Вот и мамаша с дочкой. Старая явно чем-то не довольна. Постоянно бурчит. Оно и понятно, оглядев с утра отдыхающих, не нашла себе пары. Поэтому и срывается на ребенке. А дочечка ничего! Бутончик в самом соку. Тут если кавалер и появится, то скорее обратит внимание на дочурку, чем на мамашу. Или мамаша, с ее обвисшими формами или этот прекрасный цветок. Глядя на такой бутон, проклинаешь свои годы. Вот, если бы…
Что там за крики? А, это работяга проснулся.Да, теперь ему очень плохо. Все кругом наблюдают, как он пытается купаться. Да, такую картину надо видеть. Человек первый раз здесь на море. Видит жену, метрах в десяти от берега. Вода омывает ей плечи. Но не может же он представить себе, что его жена сидит, а не стоит так далеко от берега. Он разбегается, делает несколько шагов по воде, подпрыгивает и ныряет в воду. Хорошо, что рядом находятся люди. Мужика за ноги вытягивают из песка и кладут на спину. То ли с перепоя, а может просто не посмотрел, но вода в этом месте по щиколотку. К месту происшествия спешит медсестра и спасатель из санатория. Раненого обступила толпа зевак. Пострадавший истекает кровью, так как стесал себе кожу почти на всем лице. К нему подходит его жена и, не стесняясь в выражениях и действиях, вразумляет муженька. От пощечин в стороны летят брызги крови и раздаются жалобные стоны. Спасатель пытается утихомирить женщину, а медсестра обработать раны перекисью водорода. С лица болезного свисают лохмотья содранной кожи.
Наши старики затравленно наблюдают за происходящим издали. Еще бы! Для них это разборки коза ностра. А вот за мамашей с дочкой интересно посмотреть. Младшая присела возле медсестры и наблюдает за действиями последней. А вот старшая стоит позади спасателя и тщательно мешает ему. А может, помогает. Издали не понятно. Но главное, что она тянет руки к буйной женщине из-за спасателя, тщательно стараясь прижаться к нему. Спасатель же, мужчина средних лет, уже несколько раз обращал свое внимание на помощницу и даже сказал ей несколько слов. Когда же ему удалось усадить в воду буйную женщину и немного успокоить ее, то он быстро обхватил помощницу за талию и впился в нее губами.
- Ловкий парень! Такой своего не упустит. Да и она ничего. Счастливый отдых ей обеспечен. Лишь бы не забыла про дочку. Хотя та уже не малое дитя. Не пропадет. -подумалось мне, и я снова переключился на пострадавшего.
Его подняли на ноги, вывели из воды. Тут уже стояли врач и санитар скорой помощи. Больного увезли, его супруга, медленно покачиваясь, отправилась в номер. Все зеваки разбрелись по пляжу. Развлечение закончилось. Теперь до ужина будут обсуждать и между делом гадать:
- Вернется ли контуженный (так прозвали пострадавшего) к ужину?
Все склонялись, что не вернется, так как к ободранному лицу, еще добавлялась обгоревшая спина и ноги. Но выиграло меньшинство. Водка пересилила разум. По такому случаю, и я отправился на ужин в общий зал. Пара сидела почти в начале и поэтому все без исключения почли своим долгом пройти рядом и рассмотреть внешность и раны героя дня. Некоторые дамы даже пытались дать совет, как быстрее избавиться от травмы. Но полное мычание в ответ повергало всех в шок.
Лицо болезного было ярко красного цвета и все в мелких царапинах. Отсутствие же рубашки обнажало спину, уже покрывавшуюся волдырями. Но по внешнему виду было понятно, что это мало беспокоило мужчину. Все его внимание было привлечено бутылкой водки, стоявшей в середине стола и которая быстро опустошалась парой.
- Извините! Вы не будете против? Мы набрались храбрости и решились еще раз побеспокоить вас. Здесь трудно найти свободное место.
-Дорогие дамы! Мой столик на все время вашего пребывания здесь так же и ваш. Приходите в любое время. Приятно провести время в обществе прекрасных дам.
Ответом была вежливая улыбка. Но про себя я отметил - у мамаши настроение было прекрасным. Видимо она добилась того, к чему шла. У дочери же, наоборот, были насуплены брови, и через лоб пролегла суровая морщинка. Малютка была недовольна похождениями мамы.
Дамы молча поужинали и удалились. Подвыпившая пара тоже, более не дав поводов для обсуждений, качаясь, ушли к себе в номер. Только двое стариков долго сидели за столиком и обсуждали увиденное за день. Я подозвал девушку администратора и спросил:
- Вы не могли бы подойти к сидящей в соседнем углу паре и послушать, о чем они говорят. Я понимаю, что подслушивать не хорошо, но мне хотя бы пару фраз. Просто я тут сижу и делаю небольшие умозаключения.
- И позвольте спросить, к какому выводу Вы пришли, делая выводы об этой паре?
- Ну, я так думаю, они просто обсуждают день текущий и поведение ушедшей пары.
- Вы, несомненно, правы. Я недавно проходила возле стариков. Они очень недовольны пьяной парой, а в общем обсуждают местные новости. Кто, что, где и с кем.
Я дал девушке сто рублей и она, сказав спасибо, удалилась. День закончился. Я поднялся к себе.
Утро прошло как обычно. Легкий завтрак, чтение книги, выход в город. К обеду, как и положено, возвращение. За утро хорошо нагулялся, поэтому в зале один из первых. Занял свой столик и принялся созерцать окружение. Вот и новые приезжие, но это все те же. В смысле из того контингента, что здесь бывают всегда. Я их уже изучил и поэтому для меня они не представляют интереса. Вот появилась пара стариков, сели, как и вчера, в конце зала. Вот и пара из крестьян. Как принято говорить в таких случаях:
- Ну и рожа у тебя,Шарапов.
Да уж. Личико у мужика что надо. Вчерашние царапины сегодня подсохли и на красном, ободранном лице теперь были темные полосы. На спине же рубашка была в пятнах от сукровицы из-за лопающихся волдырей. Да и шел он раскачиваясь. Обожженные солнцем ноги, доставляли массу хлопот. Хотя все это не помешало паре придти опять в пьяном виде. Но сегодня пара вела себя тихо, быстро поели и ушли. Что-то не видно третьих новичков – мамы с дочкой. А, нет, вот и они, я немного поспешил. Смотрю, семейство увеличилось. Вчерашний спасатель, сегодня уже в роли мужа. Идут под ручку, и крепко прижавшись. Дочка идет сзади. Хоть в зале уже освободились столики, троица прямо направляется ко мне. Спокойно, по-семейному отодвигают стулья и садятся.
- Здравствуйте. Вас утром не было, так мы уже и привыкли к вашему столику. Здесь хорошее место все и всех видно. А ко мне муж приехал. Ой, к нам наш папа приехал. Вот познакомьтесь - Анатолий.
- Угу,- буркнула дочка.
- Владимир Сергеевич.
- Очень хорошо. Мы, с вашего позволенияконечно, будем сидеть за Вашим столиком. Вы тут единственный, с кем мы знакомы…
Она продолжала еще тараторить, а я махнул администратору, и мне принесли мой обед. Я постарался отключиться от всего и спокойно поесть. Мамаша еще пару минут говорила, пока им не подали обед, а новоявленный папаша тискал ее втихую под столом, отчегота хихикала невпопад, а дочка фыркала и смотрела в окно на пляж. Но вот наступила относительная тишина. Слышны только звон ложек и тарелок. Наконец – то можно спокойно поесть. Хотя спокойно это только кажется. Рядом со мной села девочка. Ела она беспокойно, все время отворачиваясь от матери с любовником. Оно и ясно, ребенок ревнует. Хотя в таком возрасте уже можно было бы понять и простить свою мать. А может это я ошибся? Современные детки такие акселератки. Пока мы рядом, этого ребенка можно рассмотреть поближе.
Прекрасная головка, мелирование да и сама стрижка видимо сделаны перед самой поездкой. Ранее волосы были явно длиннее, потому как девочка непроизвольно пытается убрать их рукой. Значит, волосы были длиннее – привычка осталась. Серо-голубые глаза. Слегка подкрашенные ресницы. Без румян и помады. Изумительно белая шея с голубыми прожилками вен. На плечи небрежно накинута блузка, застегнутая только на нижнюю пуговицу. Хотя можно было не застегивать. Блузка и так просвечивается насквозь. Яркийсветло зеленый купальник на белом теле, как светофор. Грудь еще явно не сформирована. Нет, ей явно нет восемнадцати.
Видимо рука нового мужа попала не совсем куда надо. Мамаша, ойкнула, фыркнула и засмеялась. Девочка отложила ложку, встала и ушла. Пара не обратила на уход никакого внимания. В принципе, как и все остальные. Обед подошел к концу. Все разбрелись по домикам и номерам. Спать не хотелось. В голове творился какой-то сумбур и поэтому я решил взять книгу и почитать на пляже.
Беседка. Стенки увиты искусственным плющом, но среди этого висят вазоны с цветами, что создает эффект, что вся изгородь живая. Беседок здесь несколько. В каждой стоят пластиковые лежаки. Я установил свой в полу сидячее положение, расстелил полотенце и улегся почитать. Оно часто так бывает. Вроде что-то беспокоит. В голове блуждают воспоминания. Возьмешь книгу. Почитаешь, и все успокаивается, мысли укладываются в правильном порядке, и ты засыпаешь. Я думал, что так будет и сейчас. Занял место, крайнее справа. Возле трех вазонов с цветущей геранью. Нет, конечно. Мне тоже не нравиться, как герань пахнет. Но если ее не трогать, то довольно красивый цветок. Это была небольшая беседка. Всего на четыре лежака. Другие были побольше. Для желающих позагорать был и открытый пляж. Здесь все сделано для привлечения отдыхающих. Но я так думаю, что привлекать им уже никого не надо. Здесь уже который годпостоянный контингент. Несмотря на довольно высокие цены, свободных номеров или домиков не наблюдается. Вот поэтому я и обратил внимание на три новыхприехавших в этом году пары. Это мама с дочкой, пара пожилых и пара муж с женой.
Вот же ж. Вспомни оно, вот и оно. Пахнуло перегаром и лекарствами. В беседку заглянули двое. Муж и жена. Как бы мне не хотелось, что бы они здесь улеглись. Фу. Что-то им не понравилось, и они побрели дальше. Как хорошо. Но тут же, следом за ними, даже не смотря, есть ли кто в беседке, зашли и расположились трое.
Мамаша со своим любовником и дочкой. Парочка сразу прошла к дальним лежакам, а дочка легла на ближний ко мне. Анатолий сразу сдвинул два лежака вместе, и парочка улеглась, тихо переговариваясь и тихо смеясь над только им слышимым шуткам. Девочка же, одев наушники, развернула свой топчан наоборот. Там, где у нас ноги, она в ту сторону улеглась головой. Включила музыку, улеглась на топчан и повернулась в сторону матери. Выставив мне на обозрение свою попу.

Судить нельзя помиловать02
Грезы.
Девочка развернула шезлонг и легла головой к выходу. Включила музыку, одела наушники и повернулась в сторону матери, подставив мне для обозрения свою попу. Нет, не то что бы меня это волновало. При моем-то возрасте, да и не заживающая рана после смерти жены. Прошло всего два с половиной года, но в голове даже мысли не возникало о женщинах. Я просто читал книгу. Как писал выше, шезлонг я установил в полу сидячее положение, и так получается, что когда переворачиваю страницу и начинаю читать сверху, взгляд упирается в ее попу. Отвлекает. Постарался сосредоточиться. Книгу на коленях приподнял выше. Так вроде лучше.Но в следующий раз, когда начал читать сверху, взгляд упал на узкую, светло зеленую полоску, с неглубокой канавкой посредине. Глаза как пригвожденные остановились в этой канавке. Женщина, даже будучи еще девочкой, всегда чувствует взгляд. Рука медленно скользит по бедру и по светло зеленой полоске. Как бы скидывая в сторону мой взгляд. Я отвернулся.
Нужно сосредоточится, что бы читать. Если не можешь читать – отвернись и поспи. Шикарная идея. Вложил закладку, закрыл книгу и повернулся набок. Когда укладывался, то обратил внимание что, мамаша с любовником пьют пиво. Улегся. Закрыл глаза. Открыл глаза и замер. Белый, пластиковый шезлонг отражал свет и оттенял прекрасную белизну ее кожи. Приворожила. Две, идеально ровные, полные ножки, дополняли красоту ее тела. Она опять попыталась смахнуть своей рукой, мой назойливый взгляд. Но не тут то было. Моим глазам не куда былоуходить. Книги не было. Попа – это было единственное что привлекало взгляд. Еще взмах рукой. Но нет, не убрала. Просто прикрыла ручкой, свой сокровенный уголок. Это меня не огорчило, анаоборот раззадорило. Ее пальчики были полусогнуты и не касались тела. Но фантазия, мужская фантазия, сразу дорисовала сцену самоудовлетворения. Это мне показалось неповторимо и прекрасно.
Наверное мой настойчивый взгляд беспокоил девушку. Она убрала руку и просто перевернулась на живот. Мне теперь доступна для обозрения только правая часть ее тела.Вместе со всем телом она повернула еще и голову.Из под длинных ресниц бросила на меня короткий взгляд, но сразу же и крепко зажмурилась. Я рассматривал большую коричневую родинку, чуть выше плавок.
Девочка резко открыла глаза и бесцеремонно стала смотреть глаза в глаза. Явно ребенок. Она еще не понимает что глаза могут сказать многое. В ее взгляде я прочел немой вопрос.
-Что я от нее хочу?
Удивление.
-Что я в ней ищу?
Желание.
-Ей хочется чего то, нового, необычного. Ивзглядом она пыталась оценить, смогу ли я дать ей это необычное. Меня ее взгляд –вопрос, немного смутил. Ну нельзя же вот так, бесцеремонно рассматривать меня. Хотя я сам, грешен, рассматривал ее всего несколько минут назад. Но она этого не видела,может только чувствовала, а я то вижу ее взгляд. Я встал, и ушел к себе в номер.
На ужин девочка не пришла. Мамаша с любовником молча ели. Я осмелился спросить;
-А где дочку забыли? Или как у всех молодых, мания похудения?
-Вы угадали. Тотоша, ой простите, это домашнее имя дочери. Танюша сказала что за эти дни много набрала и решила не ужинать. Меня кстати Валентина Михайловна зовут. А то Анатолий ни как меня не представит вам. Как вас зовут мы уже наслышаны. А вы часто здесь отдыхаете?
-С дня основания этого пансионата. Раньше мы с женой сюда приезжали. Теперь вот продолжаю традицию сам.
-А что случилось?
-Умерла моя благоверная.
-Ой простите. Мы же не знали. Примите наши искренние соболезнования.
-Ничего страшного. Уже прошло два с половиной года. Чтобы я не забыл нашу традицию, дочка меня сюда отправила с внуками. Но им здесь не нравится. Слишком тихо. Да и контингент старшего возраста. Такие как ваша дочка, здесь редкость.
-Да, Тотошка, тоже не очень. Скучно говорит. А вот нам нравится. Я даже подумываю продлить путевку на пару недель. Толечка тоже – за.
Так, в непринужденной обстановке прошел ужин. Только в самом конце Валентина с Анатолием заказали шесть бокалов пива – с отварными раками, а потом пристали ко мне, и не успокоились, пока я не выпил один бокал. И не съел одного рака.
Кстати раки были отварены со знанием дела. Были хорошо посолены и приятно пахли зеленью петрушки.Так что я получил большое удовольствие от закуски. Само же пиво, я употребил с опаской. Дело в том, что сразу после смерти супруги, сорвался, и пил без остановки почти месяц.Кое-как взял себя в руки, и не хотел повторения. По этому все время, после запоя и до сегодняшнего дня, ни капли алкоголя. Наверное от этого, после бокала употребленного пива, меня и развезло. Я еле поднялся из-за стола и так же с трудом добрался до номера.Без сил повалился на кровать, но заснуть сразу не смог. Точнее даже не определил, когда спал, когда бредил, а когда просто летал в облаках. И всю ночь в голове, только Тотоша, а в глазах то круги то попы.
Пришло утро. Встал с кровати чуть живой. Голова трещит, все тело ноет.Ну не может же так быть от бокала пива. Но в любом случае похмеляться не буду. Если сегодня хоть глоток алкоголя, то запой обеспечен. А рядом такая неземная красота. Да я за свою Тотошу – море переплыву. Хотя –с какой стати свою? Да простотой, что я теперьее тайный поклонник и просто и безответно люблю. Влюблен как восьмиклассник.Я просто подумал о ней, а вроде уже и все прошло, ничего не болит и хочется бежать на край света.
Улыбнулся своим светлым мыслям и заказал по телефону завтрак в номер. Ну не мог я появится в столовой с такой сияющей ряшкой.Меня выдали бы даже мои глаза. Я сам чувствую что они сияют. Надо дать себе привыкнуть к этой новой любви. Прости родная, я предаю такую светлую память к тебе, но не в силах противостоять такому сильному чувству как любовь.Конечно это не надолго. Как только у них кончится путевка, они уедут и я ее забуду. Ты скажешь, что такой любви не бывает. Пусть так. Пусть это просто влечение. Но как приятно ночью помечтать о многом. Плотно позавтракав, я взял второй том *Семья Тибо* и отправился к себе в беседку. После моего ухода, в номере приберут, застелют постель и поставят цветы.Так мне нравится что по дому ничем заниматься не надо. Да и в беседке, где я обычно отдыхаю, людей почти никогда не бывает. Я плохой собеседник. Могу и правду в лоб сказать, а это не всем нравится. Поэтому чаще люди идут в более приветливые места.
Я установил шезлонг, в положение полусидя. Застелил его большим полотенцем, и лег читать прямо в халате.Мнепоказалось, что еще немного прохладно и не будет хуже, если я разденусь попозже.
Начал и углубился в чтение. Обычно я быстро читаю, и такого томика мне хватает на два –три дня. Но тут пришла Она. Моя Танюша. Моя Тотоша. Моя нимфа. Моя Лолита. Самое главное что во всех моих мыслях она Моя.
Медленно прошла мимо, даже не посмотрев.
Сдвинула два дальних шезлонга вместе. На один поставила принесенную сумку. Достала журнал подошла и легла на ближайший. Предварительно расстелив на шезлонге свое парео.
Она читала, а я не мог отвезти взгляд от этих форм. Сегодня был другой ракурс. Мне для осмотра была предоставлена правая сторона, но спереди. Шикарная ножка, с перевязью зелеными шнурочками плавок, а выше по телу такие же шнурочки от верха купальника.Бюстгальтером или лифчиком этот клочок материи на ровном месте, так назвать нельзя. Хотя нет. Я поспешил. Не совсем ровном. Вот вырисовывается небольшой бугорок. Мне просто плохо видно, из-за руки, держащей журнал.
Я схватил книгу, лежащую на мне, и сделал вид что читаю. Послышались голоса. Шаги. Это пришла ее мама и любовник. Они явно на веселее. Не обращая внимания ни на меня, ни на дочку, плюхнулись на два дальних лежака. Улеглись, глядя друг на друга. Он одну руку положил под голову, а вторую запустил ей под лифчик. Она так же, не стесняясь, сунула ему руку в плавки. Но дело дальше не пошло, так как он просто напросто вырубился.
Тотоша подняла голову и посмотрела в сторону матери. Повернулась на бок. Медленно завела руку за спину и потянула за свисающий шнурочек. Узел развязался. Лифчик упал на шезлонг. Я могу назвать эту ткань лифчиком из-за тех бугорков, которые напирали на ткань изнутри. Я чуть невыкрикнул от разочарования. То видение которое уже открылось для моей фантазии, было закрыто от моего взора спадающими темно русыми волосами и рукой, на которую опиралась моя королева.
-Мама. Мама,- тихо позвала она,- Мама, у меня купальник развязался. Ты плохо его завязала. Помоги, пожалуйста.
А в ответ тишина.
-Ну, мамуля!
Женщина заворочалась. Вытащила свою руку. Убрала с груди руку спящего любовника. Поправила купальник на себе, встала и подошла к дочери. И тут мои глаза раскрылись на полную. МояТотоша повернулась и легла на живот, упираясь в лежак локтями. Левая грудь была прикрыта волосами, а вот правая. Правая была превосходна. Она выступала сантиметра на три, и над ней возвышался небольшой, розовый бугорочек ее сосочка.Это было как удар молотком и по лбу. Я лежал как пораженный столбняком. Не в силах не то что пошевелиться, но даже и отвести взгляд.
-Таня! Ну что за выходки? Кто так делает. Вон, ты даже Владимира Сергеевича смутила своим видом.
-Никого я не смутила. Это он так спит, с открытыми глазами. Он ведь старый, не то, что твой. Вот смотри. И она приподняла левую руку и помахала ей. Но при этом она открыла вид на вторую грудь. Я не то, что не отвел взгляд, я даже не моргнул. Из чего они сделали вывод, что я точно сплю. Мамаша надела на Таню купальник, завязала сзади шнурочек, забрала журнал и пошла к своему любовнику. Тотоша встала.
-Я пойду, искупаюсь.
-Иди. Только не долго. Ты же не маленькая. Смотри не замерзни.
Мамаша глянула в мою сторону. Я лежу, не шевелясь и не моргая. Боясь спугнуть виденное мною. Она успокоилась и легла на свой шезлонг. Минут пятнадцать я лежал и смотрел на пустующий лежак. Память восстанавливала отсутствующий образ. Вернулась моя Нимфа.Она остановилась у своего лежака и стала приглаживать волосы, повернув голову в сторону от меня и капли воды с волос стекали по маленькой ложбинке между груди до самых плавок.Потом бросила на меня быстрый взгляд, хмыкнула и повернулась спиной. Опустила руки от волос и взявшись за плавки превратила их в форму бикини. Обнажив при этом две белоснежные ягодицы. Мне кажется, мои глаза полезли на лоб. Тотоша сделала два шага в мою сторону, наклонилась, взяла шезлонг и поставила его, так же как и вчера. Изголовьем к ногам.После этого наклонилась, медленно встала коленками на шезлонг и так же медленно и элегантно легла. Согнув ноги в коленях и немного вперед она предоставила мне для обозрения почти обнаженную попу и светло зеленый треугольничек оставшийся прикрывать сокровенное от некогда полных плавок. Во мне зашевелилось то, что я думал, умерло еще лет пять назад. Я даже обрадовался, что не успел снять халат, да и прикрыл произвольно раскрытой книгой, известное, поднимающееся место. Вот это да!Аж дух захватило. Человек только моего или более старшего возраста поймет, для чего все эти подробности. Раньше и мне хватало одного взгляда, что бы быть наготове. С возрастом подробности стали необходимы. Ее вид убил во мне все прошлое. Я как юнец исходил слюной. Естество вырывалось из под халата. Сил больше не было смотреть на нежно бежевую полоску, разделяющую ягодицу на белоснежно матовую часть и на загоревшую слегка светло- бежевую и сверкающую от капель морской воды и влаги, половинку. Я задрожал всем телом. В голове стучали молоточки. Мать с любовником спят, своим пьяным, непробудным сном. Но даже при этом секс не возможен, хотя кинуться и вонзить я готов был хоть сейчас. Беседка была слишком открыта. С шезлонга я упал на колени, дополз до нее и впился губами, утопая всем лицом в ее упругой попе. Еще. Еще и еще. Я целовал ее без устали, то вверх по спине, то вниз до ягодиц. Она выпрямила ноги, и я включил их в обход моих губ. Лолита изгибалась и тихонько стонала от прикосновений моих губ.
-А я тебя здесь вчера вечером ждала. Думала, что ты придешь, вместо ужина. Пока мои пьют и занимаются этим. Тихонько, шепотом сказала моя Тотошка. Потом повернулась ко мне лицом. Меня же это не остановило. Наоборот. Я стал целовать живот, плечи, грудь, ноги и даже слегка прикрытый тканью заветный треугольничек, с ложбинкой посередине. Нимфа взяла в руки мою седую голову и прижала к груди.
-Давайте не сейчас. Лучше вечером. Вдруг эти проснутся. Скандала тогда не избежать. Идите, ложись. Я знаю, где вы живете и после ужина зайду.
Она оттолкнула мою голову, и мне пришлось лечь на свой шезлонг. Да и вовремя. На соседних лежаках зашевелились. Я быстро отвернулся и лежал, широко раскрыв глаза, смотрел на обвитую зеленью, стену беседки.Мамаша встала. Я сразу понял, что это она. По тихим, крадущимся шагам. Может она что услышала или заподозрила? Подошла ко мне сзади. Заглянула, через плечо, мне в лицо. Отошла к дочери.
-А он и правда спит с открытыми глазами, этот старый мешок с деньгами. Был бы он хоть на десять лет моложе, он бы от меня не ушел.
-Мама, ну что ты говоришь? Как тебе не стыдно? Ты, что, смогла бы спать со стариком?
-Ради тебя, ради денег, ради вот такой жизни, которую ты видишь здесь, я бы все смогла. Представь себе, не один месяц в году, а вся жизнь как сыр в масле. Ради этого можно потерпеть и секс со стариком и то, что он воняет и пердит. Уж извини за прямоту. Ты просто подумай, сколько ему осталось. Лет пять – семь, а потом ясвободная и богатая.
-Да тише ты, вдруг проснется. Ты вон себе нашла уже.
-Э, нет. Это альфонс. Он на месяцок и сбежит, а яищу вот такого, но помоложе. Ладно, пошли, искупнемся.
Они ушли. Я полежал еще пару минут. Поднялся и пошел в свой номер. Оставил халат, поменял мокрые плавки на сухие и так же отправился на пляж.Мамаша еще болталась в воде. Точнее она пыталась отрезвить своего любовника. Который, качаясь, вошел в воду, и первая же набежавшая волна, свалила его с ног. Валентина Михайловна стала поливать его водой, окунать головой в воду. Но Анатолия явно мутило и купание не шло ему на пользу. Я в сторонке от них зашел в воду. Внешне ничем не выдавая своего волнения. Внутри же во мне все трепетало, от предстоящего вечернего свидания. Я уже понимал, что она несовершеннолетняя, и знал что полностью всего не будет. Но что-то, же мне позволят. Зачем то она придет? О господа, когда же вечер, ведь еще и обед не скоро.
Сам себе удивляюсь. Да же в отсутствие жены, мой дом не бывает без женщин. Две невестки и дочка. Три внучки, которые между собой устанавливают порядок, кто спит со мной в постели. Даже самая старшая, Маша, девушка пятнадцати лет, со всеми положенными ее возрасту выпуклостями и впуклостями, даже она спокойно спит со мной на моей огромной кровати. Девчонки часто переодеваются при мне, и ни когда у меня не возникало ни какого желания, а тут? То ли вид зеленого купальника, а может и морской воздух, и я даже от прикрытого тела Тотоши впадаю в ступор.
Так случилось и за обедом. Поднял ложку ко рту, да так и замер, увидев как она, входит в зал. Хорошо хоть когда они сели за стол, меня отпустило. Быстро доел, встал и ушел к себе в номер. Позвонил, заказал в номер вазу с фруктами. Киви, клубника, малина, а так жеслабоалкогольный шейк. Попросил прибраться и поменять постель и полотенца. А вдруг…
Сам же поехал в город. Купил небольшое золотое колечко. В знак нашего знакомства и первого свидания. Взял самое маленькое, что бы налезло на мизинец и не привлекало внимания. Когда вернулся, в номере все было готово. За день находился, и напереживался. Лег подремать. Отключился минут на сорок. Когда открыл глаза, почувствовал ароматы кухни, захотелось есть. Глянул на часы, обед закончился. Встал и прошел на кухню. На столе стояли накрытые тарелки с остывающим обедом. Как хорошо, что обо мне позаботились. Явно хозяин, узнав, что я не пришел, распорядился доставить обед мне в номер. Надо будет выразить ему благодарность.
Пообедав, составил все тарелки на разнос и убрал в холодильник. Это что бы везде порядок был. Так заранее было оговорено. До ужина оставалось еще время. Вышел пройтись. Постоял на террасе.
Дошел до моря и намочил ноги. Хорошая и теплая вода. Обернулся на чей-то громкий разговор. Это была Она – моя Лолита. Она шла с матерью и Анатолием. Увидев меня, громко засмеялась и убежала. Она бегала как маленькая девочка. Широко раскидывая ноги и держа руки в стороны.
А если она не придет? Вдруг она пошутила?Или сказала так, только что бы я от нее отстал. А теперь все рассказала матери и мне стоит готовиться к скандалу.А что ты старый дурак хотел?Ребенок поступил так, как ему велит его воспитание. Ты же сам не хотел бы, чтобы в такую ситуацию попала твоя внучка.Да это все маразм. Я ее люблю, и поэтому она придет. Никакой голос разума или совести не сможет заглушить мою любовь. Если мою внучку будут так же любить, как я люблю Тотошку, чисто и открыто, то пусть себе выходит замуж.Замуж? А это идея. Если она придет, то я предложу ей замуж за меня выйти. А если не придет.
Как она весело засмеялась, когда меня увидела. Ее мамаша прошла и так ехидно ухмыльнулась, глядя на меня.Наверняка что-то придумала.А я как старый дурак, клубничку, малинку заказал. Колечко купил. Лошара. Да кому ты такой старый нужен.
Паршивый вечер. Холодное море и вообще, пошел я спать.Завтра проснусь, и все будет как и раньше, тихо и спокойно. Надо было сразу отшить эту малолетку. Это ведь она специально дразнила. Тоу нее лифчик развязался. То она из обычных плавок сделала шикарное бикини, оголив при этом два таких прекрасных персика.
Нет! Я просто умру, если она не придет. А если придет?Что я с ней буду делать. Я же умру от счастья, но все равно умру, не зная, что с ней делать. Вот дилемма.
Придет плохо, и не придет плохо.
Но ждать уже не долго. Все медленно потянулись на ужин. Я пошел к себе в номер.
Ждать. Ждать, и только ждать. А еще надеяться.
Судить нельзя помиловать03
Судите.
Конечно же, я ее не ждал.Поэтому принял ванну, тщательно побрился и все себя уговаривал.
-Ну, на что ты старый надеешься? Ты подумай кто ты – просто старая развалина. А она? Она нежный, розовый бутон, который вот-вот распустится, в чьих-то руках.Но конечно не в твоих. Найдет себе молодого и красивого.Не обязательно богатого. Любящим сердцем достаточно и шалаша. Плевать ей на твои заслуги и регалии. На дом и на финансы. Не придет она и все. Надел свой излюбленный халат, и сел в гостиной, просмотреть прессу. Это ничего что под халатом мой самый дорогой костюм, привезенный после фестиваля в Каннах. Хоть маленькая, но надежда теплилась в глубине души.
Уже час как прошел ужин. Не о чем мечтать. Ее не будет. Завтра я уеду домой.Пора начинать работать. Найду подходящий сценарий и сниму фильм вот про такого старого иглупого мужика.
Стук… Стук… Стук.
-Я никого не вызывал,- крикнул я в двери, думая, что пришел кто-то из служащих пансионата.
-А это я. Я сама пришла. Я уже давно тут под дверью стою и боюсь войти.
Я открывал и закрывал рот, пытаясь хоть что-то произнести. Но слова не шли не из сердца, не с языка, правда, я быстро совладал с собой.
-Как я рад. Я уже и не надеялся. Проходите. Закрывайте дверь. Нет, не надо, я сам закрою. Вы проходите.
-Нет. Дверь закрывать не надо. Давайте мы сразу обсудим один вопрос, и если меня устроит, то язакрою дверь и пройду или просто убегу.
-Все что хотите, и как скажете, только не убегайте.
-Понимаете, вы старый, хоть и симпатичный, но старый.Мне опасно и не совсем приятно ваше внимание. Но у меня есть обстоятельства, - нет, сейчас не об этом. Это позже.
Она замолчала, собираясь с мыслями.
-Понимаете! Я молодая, умная, красивая и образованная Девушка. И мне хотелось бы, выйти из вашей комнаты не потеряв достоинства и даже капли самоуважения.
-Если я правильно вас понял, то вы Девушка. Это делает вам честь. В вашем возрасте иметь такой высокий статус.И со своей стороны могу вам гарантировать, что в этой хижине старого вдовца, с вашей милой головки не упадет даже волосинки без вашего ведома.А проще, что вы скажете так и будет. Мы просто посидим и поговорим и будем делать только то, что вы предложите. Клянусь.
- Хорошо. Тогда я закрываю дверь, и скажите где мне можно присесть.
- Любой трон для моей принцессы.
- Вы меня пугаете. Может, я уйду?
- Ой, нет, что вы. Вы единственный лучик света в моем темном царстве. Понимаете, когда… нет, сейчас не об этом.Я сильно волнуюсь.Давайте вернемся к вам. Вы начали говорить про обстоятельства, я внимательно вас слушаю. Вот присядьте в это кресло, а я с вашего разрешения напротив.
-Вы и, правда, не такой как всегда. Я вас видела степенным и таким спокойным.
-Если вы не будете против, я выйду на пару минут, заварю нам, если вы не против, хороший английский чай.За это время я приду в себя, а вы осмотритесь, освоитесь. Вам будет легче одной здесь все осмотреть.
Я вышел на кухню, поставил кофейник, что бы вскипятить воды. Достал ситечко, точно такое же, как Остап Бендер, когда то обменял у Эллочки Людоедки на два стула.Быстро проглотил таблеточку валерианы. К тому моменту, когда вода закипела, я был полностью спокоен. Когда вошел в комнату, Тотошаусиленно делала вид, что спит в моем кресле. Я поставил чайные приборы на столик и подошел к ней. Аккуратно поднял на руки и понес до кровати.Тело ее было напряжено как струна. Она готова была бежать, кричать и отбиваться, а я медленно уложил ее на свое место и укрыл махровым покрывалом.Сам обошел кровать и лег с другой стороны. Лег и стал ее рассматривать. Дыхание было прерывистым, ресницы подпрыгивали, а я, молча лежал и смотрел.Шло время, дыхание выровнялось, глазки полностью закрылись. Уснула. Я осторожно взял ее руку, поцеловал ладошку и положил себе под щеку. Так я провел всю ночь. В пять утра на ее телефоне запищал будильник. Проснулась. Глянула на меня и улыбнулась.
-Можно я уже пойду. Я вечером к вам приду. Честно. И не буду такая капризная. Вы же доказали мнесвое хорошее ко мне отношение.
-Как же я могу помешать вам. Вы властны, делать все что захотите. Надеюсь, я увижу вас за ужином или за обедом.
-Ябуду на обеде, а после ужина приду к вам. Тогда мы и поговорим.Спасибо вам за ночь и за спокойствие. Я и вправду сначала испугалась. Ведь это первый раз в моей жизни, я и в чужой квартире, у одинокого мужчины, а потом еще и в постели. Но извините, мне уже нужно спешить. До вечера. И пожалуйста, не выдавайте наши отношения, когда меня увидите.
Она упорхнула, а я лег на свое место, которое еще хранило тепло, и очертания ее тела и уснул. Мне снились радужные шары, большой концертный зал и аплодисменты. Я был счастлив и горд. Она же сдержала слово и пришла. А я то, старый дурак забыл подарить ей купленное колечко.Так расстроился, что даже проснулся. Взглянул на часы и даже вскочил с кровати. Солнце было в зените, начинался обед.Быстро умывшись и переодевшись, я спустился в зал.
Все трое сидели уже за моим столом и обедали. Моя Лолита мельком бросила на меня взгляд и продолжила трапезу, Валентина с Анатолием вообще не обратили на мое появление никакого внимания.Девушке администратору показал, что бы принесла ручку и листок. Написал и вернул записку;
*Костюм отпарить, больше ничего не трогать*.
Не хотелось что бы хоть кто-то возился в моих отношениях.
Принесли обед и я принялся кушать. Оказывается от волнительной ночи я сильно проголодался. Пару раз, за обед, яудостаивался нежного взгляда, аодин раз улыбки. Сам же всем видом показывал что увлечен только тарелками и их содержимым. После обеда я прошел в беседку и улегся в шезлонг. Достал книгу. Тут пришла Ее мамаша с любовником. Улеглись и почти сразу заснули. Если бы это было на открытом солнце, то они бы уже давно сгорели и превратились в угли. Так спать после каждого обеда. Благо специальное покрытие беседки почти не пропускало ультрафиолет.
А где же моя принцесса. Что то не идет. Я отложил книгу и прошел на пляж. Танюша играла возле моря с маленькой, голенькой девочкой. Странно!Откуда здесь дети? Я что-то упустил или вообще не знал?О! вспомнил! Сегодня же суббота. Видно к кому-то из отдыхающих привезли семью на выходные. Будет теперь моей принцессе с кем поиграть. Другие заняты своими проблемами. Даже я со своей любовью, забываю что Она еще почти ребенок.
Быстро развернулся и ушел в номер. Молодцы, ничего не трогали. Костюм висел уже на месте. Я переоделся и уехал в город. Купил самый навороченный планшет и до отказа набил его игрушками.Теперь, если Тотоша захочет, то сможет рядом со мной посидеть и поиграть.
Скоро ужин. Я успел вовремя. Планшет положил на столе, а сам спустился в зал. Плотно поужинал и решил пойти принять душ. После такого насыщенного дня, просто переодеться, я думаю, не поможет.Но зайдя в номер я увидел что принцесса восседает в моем кресле.Забравшись в него с ногами. Сегодня она пришла в легком летнем платье, а не так как вчера, в колготках, джинсах и плотной блузке. Это меня порадовало, значит я пользуюсь доверием и меняуже не боятся.
-А я не пошла сегодня на ужин. Вчера я видела у вас фрукты, еще вы мне обещали чай, и наверное с печеньем. Мне этого хватит. А вот это вчера здесь не лежало, можно я посмотрю.
-Моя принцесса. Своим неожиданным появлением, вы меня несказанно обрадовали. Как и вчера я говорю, вам здесь все можно. А если мне будет разрешено на некоторое время покинуть вас, то как по волшебству вскоре перед вами появится чай, печенье и другие вкусности.
-Хорошо иди, но знай, я не люблю долго ждать.
Я вышел. Как бы я не спешил, все же принял душ пока закипал кофейник. Выставил на сервировочный столик сладости, чай, фрукты и покатил его в комнату.
Моя Лолита сидела в кресле обхватив ноги руками и смотрела в планшет. Мой взгляд скользнул вниз по ногам, и уперся в маленький белый треугольничек ее трусиков. Рука вздрогнула, чай пролился на блюдечко, ложечки звякнули по фарфору.
Она в миг проследила мой взгляд, смутилась, опустила ноги, оправила юбку и положила в сторону планшет.
-Я должна с Вами объяснится. Вы намного меня старше и я не думаю что смогу понять ваши мысли и дела, да мне это, наверное и не надо. Просто мне хочется что бы меня выслушали, может быть поняли или поддержали.Понимаете, у меня очень хорошая мама, я ее сильно люблю. Но эта ее идея фикс!Она обязательнохочет выйти замуж. Находит всяких мужиков, но они из ранга любовников ни как не хотят становится мужьями. Из-за этой погони, она совсем забывает про меня. Вот вчера я провела у вас целую ночь, так она этого и не заметила. Конечно же, я сплю в другой комнате, но я прекрасно слышу что там происходит. Это же противно. Может я и не права,как говорят по природе положено, но меня тошнит от их визгов, скрипов, стонов. Подруги говорят что это комплекс, после того случая, когда меня чуть не изнасиловал один из маминых пьяных дружков. Не знаю, но кмужчинам я отношусь с опаской, если не сказать точнее, с отвращением.Если вы заметили, то я вчера совсем не спала, когда несли меня на кровать. Все ждала, когда вы начнете меня раздевать, душить или еще как издеваться.Вы уж простите.Я тут вам душу изливаю, но это только по двум причинам. Во-первых, вы меня не знаете и не причините мне вреда, тем, что узнали. Во-вторых, по вашему вчерашнему поведению я поняла, что вам можно доверять. А то мне здесь даже поговорить не с кем.
Потом она рассказывала, что поступила в театр, и стала обучаться в Свердловской театральной школе, участвуя в массовках, и даже снялась в сцене массовой казни, фашистами, заключенных. В каком-то фильме, который снимали у них в городе. И что она так хорошо заработала, что купила себе новый телефон. Так мы болтали часов до двух. Потом Нимфа встала с кресла и пошла легла на кровать. Оправила платье и ровненько сложила ручки. При этом она стала похожа на куклу наследника Тутти из трех толстяков, только не хватало большого банта.
Я подошел, встал рядом с кроватью на колено.Взял в руки ее пальчики и стал целовать. Когда дошел до мизинчика, то одел на него давно купленное колечко.
Сначала я видел в ееглазках испуг, а потом такую открытую и откровенную радость.
- Я поняла.Это прекрасное колечко, и этот планшет, вы купили мне в подарок. Как прекрасно. Большое спасибо.Только очень жаль, я не могу все это взять с собой. Мама будет выпытывать, где я все взяла, и тогда наша с вами тайна раскроется.
Она подняла руки и поднесла их к лицу, что бы лучше рассмотреть колечко. А я укрыл ее своим покрывалом и лег рядом, зайдя с другой стороны кровати.Танюша повернулась на бочек, положила руку с колечком перед собой и стала любоваться.Минут через пять она уже крепко спала.
В пять часов запищал ее телефон. Как же ей не хотелось вставать.Но собрав все свои детские силы в кулак, она отправилась досыпать к себе. Я же завел себе будильник, чтобы не проспать на обед и отключился.
Обед прошел, так же как и вчера.После обеда, все семейство выезжало в город на прогулку. А мне понадобилась помощь моего друга, и по совместительству хозяина пансионата.
В самой большой комнате установили трюмо, с зеркалами в полный рост.Само трюмо отгородили ажурной ширмой, которая закрывала вид на трюмо от входной двери, а от кровати создавало вид небольшого будуара. Так же рядом была установлена передвижная вешалка с встроенными полотняными полочками.
- До меня тут доходят некоторые слухи, которые я стараюсь искоренять, но ситуация может выйти из под контроля.Я думаю, дружище, ты знаешь что делаешь и сможешь избежать последствий. Не хотелось бы мне, что бы ты мягкие постели моего пансионата променял на что-то более твердое.
- Друзья для того и нужны, чтобы поддерживать, и помогать друг другу. Спасибо за предупреждение, но поверь моему слову, здесь нет ничего криминального. Все только флирт и игра. Я уже не в том возрасте, что бы портить девочек.
Приятель ушел, а я и правда задумался. У нас с Тотошой и правда ничего не было и нет. Здесь чисто платоническая любовь. Но как все это выглядит со стороны? Что скажет ее мамаша?Когда до нее дойдет что дочь не ночует дома, то крику не избежать. Да и пускай, разве могут они понять наши чистые помыслы. Подумал я, и поехал в город. У меня на телефоне было несколько фотографий моей принцессы. По ним и определили размер двух платьев, которые я купил для нее. Привез и повесил возле трюмо. Сам же отправился на ужин. Семейство не появлялось. В пустую я ждал свою Нимфу и в номере. Не пришла. Среди ночи я проснулся и выключил телевизор. Сердце ныло от одиночества. Как за эти дни я привык, что она рядом. В сущности, мне от нее и надо только что бы была со мной. Мы нашли друг друга, два одиночества впустыне, среди толпы народа. Уснул почти со слезами в глазах.
Запищал ее телефон. Проснулся, встал и подошел к кровати. Аккуратно снял одеяло и онемел. Откуда она здесь взялась?И почему она спит в одном белье. Быстро накрыл одеялом. Снял одеяло. Это впервые за эти дни она разделась. Накрыл. Не прилично смотреть на спящую, раздетую принцессу. Встал на колени и стал целовать ее ручки. Она открыла глаза.
-Пора любимая. Будильник минут пять, как звонил.
-Спасибо что разбудил. Ты не дождался меня. Так и уснул в кресле. Я хотела разбудить, но ты так сладко сопел, что я не решилась.
Я подал ей блузку, а сам отвернулся. Она быстро встала и оделась. Проводил ее до двери. Поцеловал руку.
Что это было? Она так мне доверяет что спит уже раздетой, или вчера просто устала и что бы тело отдохнуло –разделась?
Как мальчишка, сходу плюхнулся в еще теплую постель. В глазах стояла картина спящей принцессы. А на обед я все же проспал, так как забыл завести будильник. Когда я открыл глаза, обед уже стоял на сервировочном столике в номере.Сегодня я хорошо выспался. Пообедал и пошел купаться на море. Со мной это редко случается. Чаще просто смотрю, как купаются другие. В город не ездил.Читал, загорал, купался. У меня как лет двадцать сплечь сняли.Вечером ужин, фрукты на закуску. Усоседа по столу на закускубутылка водки.Как так можно.Тут же уже не до любви и, я так думаю, не до секса. Или этомуАнатолию, Валентина, мать моей нимфы, так опротивела, что без водки у него ничего неполучается. После ужина прошелся по пляжу, а когда возвращался –заметил в своем окне свет. Наверное, принцесса уже пришла и увидела подарки. Вчера ведь пришла поздно ночью и не заметила изменений в комнате. Пошел в номер. Угадал. Моя Лолита крутилась перед зеркалом.Увидев меня, подбежала и поцеловала… в губы.Это был первый наш поцелуй.
-Ой, спасибо вам. Какое платье. Такое большое трюмо и ширмочка красивая. Я тут похозяйничала и сама стала мерить. Вы же не против?
-Тотошенька! Я против одного. Давай перейдем на ты.Зови меня Вова, Володя, и на ты. А то вроде как чужие люди, а спим в одной кровати.
-Тогда можно и к вам, нет к тебе просьба. Вовочка, ну не называй ты меня этим дурацким именем, Тотоша и Кокоша.Лучше просто Таня или как ты зовешь – принцесса. Мне очень нравится. Договорились. А теперь я пойду мерить второе платье.
И она чуть не вприпрыжку отправилась к трюмо. Совсем меня, не стесняясь, скинула платье, оставшись в неглиже, и стала надевать другой наряд. Дите есть дите. Она искренне радовалась обновкам. Накрутившись возле зеркала, они подошла с грустным лицом.
-Такие красивые платья, как жалко, что я не могу их взять себе и выйти в них на улицу. У себя в городе я бы стала настоящей королевой. Никогда ранее не видела такой красоты. Я расстроилась и ложусь спать.
Она сняла платье и юркнула под одеяло.
-Вовочка, чего ты ждешь? Тоже ложись. Нет, не так. Ты же не будешь спать в носках и костюме. Ложись ко мне, под одеяло. Только помни о своем обещании. Ни-ни.
Даже о такой милости я не мог мечтать. Я за секунду скинул одежды и очутился под одеялом.
-Ой, какие у тебя волосатые ноги, и грудь. Фу. Я тебя боюсь. Не прислоняйся ко мне. Хотя нет.Погрей своими ногами мои ножки. Я должна к тебе привыкнуть. Я же привыкла спать, когда ты рядом.
С этого дня, нет, с этой ночи и началась наша, почти семейная жизнь. Мы спали раздетые, или в рубашках. Но просто спали. Ну не было ни какого рвения и желания. Каждое утро в пять часов она убегала домой, ноперед этим был процесс одевания. И этим занимался только я. Она подставляла по очереди ножки и ручки, а мне приходилось одевать ее от начала и до конца.Только однажды я испытал величайшее возбуждение, когда мы голышом играли в карты на кровати и бросая карты в отбой она попала ими прямо в пах.
Мой отросток напух и раздулся. Поначалу она испугалась. Ведь до этого она видела его только в маленьком виде. А тут, когда он увеличился вдвое, она играючись схватила его и несколько раз дернула в разные стороны. А потом весело хохотала, когда отросток дергался у нее в руках, изливая семя на простыню.Для меня же эта игра имела огромное значение.Значит, я могу. Я еще мужчина. Не импотент, какой- то. Надо только захотеть, и все получиться. Она будет моей женой и у нас будут дети.
Я схватил Танюшу за плечи и повалил на себя. Мы замерли в долгом поцелуе. А потом были долгие разговоры. Предложение руки и сердца. А потом сладкий и долгожданный сон в объятиях друг друга. Да такой сладкий, что будильника мы не услышали.
Проснулись только от громкого стука в дверь и криками за нею.

Судить нельзя помиловать04
Вердикт.
Утро. То утро, которое по идее должно было стать для нас самым счастливым, обернулось большим скандалом. В номер ворвалась Валентина Михайловна. Мы не успели одеться. После вчерашней игры в карты, на раздевание, наши вещи валялись по всему полу. Со стороны моглопоказаться, что здесь проходили сексуальные оргии, с довольно неприятным оттенком.Мужчина, которому уже за шестьдесят, в постели с юной прелестницей, которой скоро исполниться восемнадцать.
Будущая теща не выбирала выражений и эпитетов, что бы обрисовать мое нынешнее положение и ее отношение ко мне.
В это же время ее пьяный любовник уставился на обнаженное тело моей невесты и в вожделении пускал слюни.Мне было до такой степени противно, что я хотел прикрыть наготу девочки, но мамаша отталкивала меня, не давая подойти и накинуть на плечи мой халат.Я порывался, пытаясь отстранить ее, но крик и вопли, а так, же напор на меня исключали возможность успокоить истеричку.
Просто стоял в нерешительности. Взять и оттолкнуть – но это же почти теща,мать моей возлюбленной. Тем более что за спиной стоял любовник, хоть и пьяный как всегда, но довольно мускулистый.
Осмотрелся в поисках решения. И тут мой взгляд упал на одиноко стоящую фигуру Танюши. Руками, насколько возможно, она прикрывала свое обнаженное тело от похотливого взгляда Анатолия. Голова ее была опущена и смотрела она себе под ноги. Но тут, вроде как, ища поддержки, она посмотрела на меня. Наши глаза встретились.Сколько мольбы и просьбы было в этом взгляде.Я не выдержал. Рванул вперед. Михайловна не ожидала этого и не удержала меня. Укутав принцессу в свой халат, поднял ее на руки и понес на кровать. В это время мамаша очухалась и кинулась с криками рвать мою спину когтями.
Уложив принцессу, я стал собирать по полу вещи и одеваться. К этому времени, не имея точки внимания, на который он бессовестно глазел, очнулся и Анатолий. Он кинулся ко мне с кулаками. Но в этот момент на пороге показались полицейские. Можно двояко расценить это. Они спасли меня от побоев, но и сразу одели наручники. Вслед появился Антон. Хозяин пансионата.
- Пока меня здесь не замордовали, вызови адвоката.
- Владимир, я же тебя предупреждал.
- Антон. А я тебе говорил, здесь нет ничего криминального. Все чисто.И будь добр, присмотри, что бы мою жену здесь не обижали. Она останется в номере ибудет здесь на правах полной хозяйки.
Тут все разговоры прекратили слова полицейского.
- Гражданин Иванов. Вы задерживаетесь в связи с поступившим заявлением от гражданки Инютиной об изнасиловании ее несовершеннолетней дочери. А так же ваши действия квалифицируются как акт педофилии и растлении малолетней. Нам придется препроводить вас в камеру предварительного заключения, до решения суда.Гражданка Инютина Татьяна Игоревна будет доставлена в судебно-медицинский центр для освидетельствования. Пройдемте гражданин.
- Прошу прощения полицейский, я требую оказания медицинской помощи. Во избежание конфликтной ситуации и обвинениями что травмы нанесли мне вы, давайте дождемся скорую помощь. Мне обработают раны. После этого освидетельствуют якобы пострадавшую и ее мать с отчимом для освидетельствования на предмет алкогольного опьянения. Так как я подаю иск на пьяный дебош и нанесение телесных повреждений в моей собственной комнате.Это можно квалифицировать как разбойное нападение с целью грабежа. Прошу прислушаться к моим словам, так как я являюсь известным, публичным лицом и незаконные действия с вашей стороны могут нанести вред как моей репутации, так и вашей службе.По – этому предлагаю вам вызвать сюда кого-нибудь из руководства и снять с меня наручники. Все ваши обвинения являются надуманными, а якобы факты исходят от пьяной, неадекватной женщины, именуемой себя матерью пострадавшей.
- Руководство мы вызвали, наручники снимем, но всем лицам мужского пола необходимоперейти в другую комнату. Что бы пострадавшая могла одеться.
Мы все прошли в другую комнату, а когда вернулись то в комнате уже ни кого не было.
- Где вы дели мою жену и ее мать?
- Что бы получить ответы на ваши вопросы, необходимо доказать ваше родство документально. Хотя – их увезли на освидетельствование и молитесь что бы там ничего не нашли, как вы говорите, иначе вам грозит до двадцати лет заключения.
- Сейчас приедет мой адвокат и предоставит вам все, необходимые документы. Вам придется еще извиниться.
Минут через десять приехал адвокат, и два майора из следственного аппарата. Все расположились за круглым столом. У меня за спиной встали двое полицейских. Я поднялся.
- Прошу всех выслушать мой рассказ, в подтверждение слов может выступить хозяин пансионата, а так же мой адвокат. Месяц назад, в этот пансионат приехала пара. Валентина Михайловна и ее дочь Татьяна.Буквально на следующий день мамочка нашла себе друга и все свое внимание переключила на него.Совершенно забыв про дочь. Как подтверждение вы можете спросить спасателя Анатолия, из соседнего санатория, который здесь присутствует. Весь этот месяц дочь Валентины Михайловны не ночевала дома. Она спала в моем номере. Есливы оглянетесь вокруг, то увидите отделенный ширмой уголок. В котором находится тахта, трюмо и вешалка с вещами девочки. Если, как вы говорите, я извращал и насиловал девочку, то зачем мне надо было отделять ширмой ее ложе от своей кровати. И второе. Мною заранее заготовлен брачный контракт который я при вас подписываю и остается поставить подпись моей супруги. Я думаю она не будет против.
Раздался телефонный звонок. Адвокат поднял трубку, долго слушал.Кивал головой и поддакивал.
- Сейчас мне звонили из судмедэкспертизы. Данные противоречивы, поэтому прежде чем действовать, дослушайте до конца.Во первых Владимир Сергеевич, для вас неприятная новость – девушка оказалась не девственницей.
- У меня на запястьях моментально захлопнулись наручники.
- Подождите, подождите. Дело в том что изнасилование имело место быть.
Мне за спиной задрали руки и поставили на колени.
- Да говорю же, не спешите. Изнасилование было три года назад. Снимите наручники. Прикосновение моего клиента к пострадавшей не доказано. Ну не трогал он ее. А вот против мамы и ее любимого будет заведено уголовное дело. Держите, держите, гляньте как эта новость подействовала на спасателя.Вот кстати и нерадивая мамаша появилась. Ее тоже необходимо задержать. И следите, чтобы парочка не скрылась. Уже доказано, что они собирались обчистить моего клиента. Для этого долго следили за его номером. Так и увидели, что сюда приходит девочка, дочка преступницы. Тогда изменили план и решили накрыть якобы парочку на горячем и потом шантажировать моего клиента. Наденьте на них наручники и можете уводить. Вот кстати и Татьяна Игоревна.
В комнату вошла Танюша. Она с ужасом смотрела на арестованную мать и любовника. Потом увиделаменя, с криком бросилась в мои объятия.
- Вовочка!
- Дочка! Доченька! А как же я?Ты же не бросишь собственную мать.
- Уважаемая Татьяна Игоревна. Я адвокат Владимирова Сергеевича. Что бы снять с него все подозрения вы должны подписать вот эти бумаги.
- Вот эти?
Да, но подождите! Вы уже подписали. Я хотел объяснить вам что подписав эти бумаги вы становитесь женой Владимира Сергеевна. Это брачный контракт.
- Кто? Я? Женой? Вовочки? А-а-а-а-! не может быть.
И она с ходу прыгнула мне на руки. Мы слились с ней в страстном поцелуе.
Адвокат же сказал:
- Уважаемые господа! Эта подпись удостоверяет невиновность моего клиента. Никаких развратныхдействий между супругами быть не может. Это их личная жизнь. А так же прошу покинуть частную территорию пансионата, так как ни каких преступлений здесь не совершалось. Ваш вызов был ложным.
- А что делать вот с этими задержанными?
- Молодого человека предупредить и отправить на его рабочее место. Мать невесты через два часа отправляется в кругосветное путешествие на английском круизном лайнере, покинуть который она сможет не ранее чем через год, в этом же порту в Ялте. В связи с отсутствием международного паспорта сходить в других портах на землю ей запрещено.Думаю, у нее будет время выучить английский язык и подумать о том, как правильно воспитывать своих детей. Все документы подписаны, проблемы решены, указания даны. Давайте оставим молодоженов наедине.
Все вышли. Мы остались вдвоем. Нам не надо теперь прятаться.
- Вовочка! Я не могу поверить своему счастью. Когда впервые я увидела тебя, то ты показался мне каким-то не из мира сего. Потом, когда ты не тронул меня спящей, это мнение усилилось.
Как мужчина мог отказаться от такого соблазна. Твое благородство, твое участие в моей судьбе, перевернуло все у меня внутри.Ты не настаивал, не требовал, не напирал. Ты ждал. И я к тебе привыкла. А когда ты стал еще и защищать меня – ты мой герой, мой муж и мойлюбимый. Я всегда буду рядом.
- Родная, я тебе благодарен, тем, что ты разбудила во мне мужчину. После смерти моей жены я заживо хоронил себя. И только ты, смогла вдохнуть в мое сердце жизнь. Одно огорчает меня. Я стар. Как только я надоем тебе своей брюзгливостью, или дотошностью, ты скажи и я отпущу тебя.Не буду насильно держать рядом с собой. А теперь идем в зал. Мой большой друг и хозяин пансионата приготовил нам сюрприз.
- Еще один неприятный вопрос нам надо решить, чтобы я не думала, что обманула тебя. Понимаешь, тогда, ну три года назад, я думала, что он только пытался, и у него ничего не получилось. Оказывается его попытка, удалась на 80%. Но я честно тебя не обманывала. Больше у меня никого и никогда не было.
- Я знаю. Медик, которая делала исследования, дала адвокату заключение, что это было всего один раз. На основании оставшихся лоскутков Д.Г.
- Чего?
- Идем праздновать. У нас впереди целая жизнь. Успеем еще обсудить разное.

На основе данного рассказа я снял фильм. Со своей женой в главной роли. Этот фильм теперь номинируется на престижную премию.
Сама Татьяна Игоревна оканчивает первый курс МГУ, но я так думаю, придется брать академический отпуск, так как окончания беременности приходится на момент сдачи экзаменов.
Недавно теща вернулась из годового кругосветного путешествия. Довольно сносно говорит на английском языке и просит помочь ей с оформлением загранпаспорта и английской визы, так как говорит что один стюард с теплохода, ждет ее приезда в Лондоне.
В связи с беременностью жены, на данном этапе не могу снимать ее в кино и из-за новой главной героини фильма, еже – вечерне выслушиваю скандалы ревности. Стою и тихо улыбаюсь.
Все как всегда. Почти сорок лет с первой женой, и уже больше года со второй, а вроде ничего не изменилось. Милые мои женщины. Люблю всех вас.
Может зря, в начале рассказа я написал60+. Хватило бы и 21+. Может моя история станет для кого-то поучительной.
Любви всем и удачи.
Любите и будьте любимыми в любом возрасте.

Алексею Дюмину придется принять нелегкое решение в отношении чиновников, отрапортовавших о сдаче дома для переселенцев в Суворовском районе.

Тульское региональное отделение Федерального проекта по безопасности и борьбе с коррупцией намерено подать заявление в Генпрокуратуру РФ с требованием привлечь к ответственности подрядчиков и чиновников, которые провели приемку дома по улице Садовой, 12-а, куда местные чиновники поспешно направили переселенцев из ветхого жилья.

По версии суворовских активистов, подрядчик построил дома с нарушением и вместо двухскатной крыши по проекту сделал плоскую крышу без гидроизоляции. В итоге дом потек, и талая вода обрушилась на головы счастливых обладателей квартир на верхних этажах.

Любопытно, что подрядчик, чтобы скрыть свой брак, сделал натяжные потолки, под которыми, говорят, оказались даже неоштукатуренные плиты перекрытия.

В августе прошлого года администрация МО Суворовский район бодро отрапортовала , что в районе выходит на финишную прямую работа по переселению граждан из аварийного жилого фонда. О работе по реализации программы переселения граждан из аварийного жилищного фонда доложил глава районной администрации Геннадий Викторович Сорокин. Он в своем выступлении отметил, что администрацией муниципального образования Суворовский район и администрацией муниципального образования Северо-Западное заключены муниципальные контракты на приобретение жилых помещений в благоустроенных квартирах с застройщиками. Это ООО ”Алза” и ООО “Парус”.

Согласно условиям данных контрактов, приобретаются 180 квартир.

Однако к ноябрю стало ясно, что в срок дома ввести не удастся, и об этом Геннадий Сорокин честно доложил на совещании у губернатора. В свою очередь, Алексей Дюмин напомнил, что строительство этих домов – персональная ответственность руководителей муниципальных образований. Работы должны быть завершены в установленные сроки.

Сказано – сделано. Суворовские чиновники, говорят, буквально всучили ключи переселенцам из бараков и, наверное, перекрестились.

И вот результат.

Поскольку Алексей Дюмин, по его же собственному утверждению, всегда выполняет данные им обещания, глава администрации МО Суворовский район может понести персональную ответственность. А кое-кто – даже и уголовную, о чем свидетельствуют коррупционные зачистки в Дагестане.

Суворовский район – это, конечно не Дагестан. Но если покопаться, то…

Как заселяли этот дом и почему Геннадию Сорокину все позволено?

Разговор в пользу бедных

Диалог народа и власти

Выборы управляющей компании. Про клоунов из министерства строительства и ЖКХ и почему от Путина ничего не зависит?

Такой же новый дом на улице Тульской. Но все равно будут голосовать за Путина?

Если бы реализовать все оперативные наработки Тульского УФСБ по областному минстрою (чекисты знают, о чем и о ком идет речь), то в Тульской области было бы так же, как в Дагестане. Но, похоже, нет политической воли...

Государственная Дума 11 января в первом чтении поддержала законопроект группы депутатов и сенаторов от партии «Единая Россия» о декриминализации побоев в семье.

Напомню, Госдума предыдущего созыва внесла поправки в уголовный кодекс РФ предусматривающие уголовную ответственность за побои в отношении членов семьи и других близких лиц.

Эти поправки вызвали большой резонанс и разделили общество на два лагеря. Одни посчитали, что введение уголовной ответственности за побои в семье, а изначальные поправки от 15 июля предусматривали именно это, слишком жестоко, другие наоборот говорили, что уголовная ответственность позволит снизить насилие в семье. Масло в огонь подливал и тот факт, что Госдума сняла уголовную ответственность за побои в отношении лиц, не являющихся родственниками. Согласно поправкам такое деяние наказывается либо штрафом, либо арестом до 15 суток, либо обязательными работами. То есть получается, если ты побил родственника, то тебе грозит тюрьма, а если твоего родственника побил незнакомый человек, то он может отделаться простым штрафом.

Законопроект, принятый 11 января предполагает перевести ответственность согласно кодексу об административных правонарушениях. И лишь при повторном случае наступает уголовная ответственность. Хорошо это или плохо давайте разбираться.

Во-первых, из уголовного кодекса исчезло совершенно абсурдное наказание «арест на срок до трех месяцев», который фигурировал в старой редакции части 1 статьи 116 УК РФ. Данная мера наказания в России до сих пор не применяется по ряду причин. Другие же меры наказания, а это исправительные или обязательные работы по большей части сводились к деньгам. И получался абсурд: жена жалуется на избивающего ее мужа, а ему назначают либо штраф, либо удержание из зарплаты. А это как мы понимаем удар по семейному бюджету. Получается, наказана вся семья. При этом муж сразу же после суда остается с женой. И велика вероятность, что всю злость он выместит опять же на жене.

Во-вторых, в новой статье 116 УК РФ есть примечание, где четко прописано кто является близким человеком. Логика определения и выведения понятия «близкий человек» из общей массы правильная. Насилие со стороны близкого человека, с которым живешь вместе и кому доверяешь гораздо опаснее, чем драка на улице. От близкого человека труднее защититься.

И самое главное появилась некая градация видов наказания. То есть сначала мужа, ударившего жену, предупреждают и даже дают возможность подумать над своим поведением в спец приемнике для нарушивших КоАП. А жена может за это время успокоиться и принять решение, что делать дальше, без какого либо давления.

Ну а если человек не исправляется и совершает повторное правонарушение, судья может применить и более жесткую меру наказания.

Таким образом, аргументы тех людей, которые утверждали, что именно риск получить судимость является тем сдерживающимся фактором, без которого семейного насилия стало бы ещё больше, полностью разбиваются.

Нужно также сказать, что часто можно встретить соблазн сотрудников правоохранительных органов принимать заявление от потерпевших и не возбуждать уголовные дела по насилию в семье. Как говорится «милые бранятся, только тешатся». А тут сразу уголовная статья. Теперь же с новыми поправками можно спокойно осадить буйного мужа 15 сутками административного ареста. Ведь, по сути, главное даже не величина наказания, а его неотвратимость. А как мы знаем, насилие в семье очень часто остается безнаказанным и приводит к жертвам, а главное очень негативно сказывается на детской психике и остается с ребенком, который все это видит и порой испытывает на себе на всю жизнь…

Плюсы и минусы суда присяжных в России

Полной неожиданностью для представителей Генпрокуратуры стал оправдательный вердикт по делу Пола Хлебникова…

Михаил Добровольский

Большинство россиян доверяют судам присяжных, но, как показал социологический опрос Фонда «Общественное мнение», лишь немногие хотели бы в них участвовать.

Суд присяжных оправдал пятерых молодых людей, обвинявшихся в нападении на вьетнамского студента. Ву Ань Туан был убит в октябре 2004 года, врачи насчитали у него 39 ножевых ранений.

Девятью голосами против трех присяжные оправдали 16-летнего подростка Романа Казакова, обвинявшегося в убийстве девятилетней таджикской девочки, но признали его, как и еще шестерых подсудимых, виновным в хулиганстве. Один подсудимый был признан невиновным и в хулиганстве, а еще двух – присяжные сочли достойными снисхождения.

В апреле 2006 года Президиум Верховного Совета окончательно утвердил оправдательный приговор коллегии присяжных Вячеславу Иванькову, обвинявшемуся в убийстве в 1992 году двух граждан Турции и покушении на третьего.

Дважды Верховный суд отменял вердикты присяжных Ростова-на-Дону, раз за разом выносивших оправдательные приговоры спецназовцам ГРУ Эдуарду Ульману, Александру Калаганскому, Владимиру Воеводину и Алексею Перелевскому, обвиняемым в убийстве в январе 2002 года на территории Шатойского района Чечни шестерых мирных жителей. Оба раза присяжные признавали тот факт, что убийство имело место, но отказывались считать подсудимых виновными в убийстве, так как они выполняли приказ.

Полной неожиданностью для представителей Генпрокуратуры стал оправдательный вердикт по делу Пола Хлебникова. Гособвинитель по этому делу Дмитрий Шохин объявил, что решение суда присяжных будет обжаловано. Но, как показывает практика, отменить приговор присяжных очень тяжело, а во многих случаях практически невозможно.

Данная ситуация спровоцировала споры вокруг суда присяжных. В соответствии со статистикой присяжные оправдывают более 20% подозреваемых, а профессиональные судьи – чуть меньше 1%. Что скрывается за этими цифрами – чрезмерная строгость профессиональных судей, излишняя мягкость присяжных или иные, более глубинные, проблемы?

Камни преткновения

Суд присяжных – процесс дорогостоящий и долгий. Присяжным выплачивают зарплату за каждый день заседания. К тому же подобрать жюри присяжных оказывается делом очень сложным, а, как показывает статистика, каждый из четырех процессов, рассматриваемых судом присяжных, идет по несколько месяцев.

Кроме того, сами прокуроры оказались просто не готовы к судам присяжных. Часто оправдательные приговоры выносятся из-за неумения гособвинителей правильно и доступно донести до присяжных суть дела. Гособвинители разговаривают с ними как с профессиональными юристами, в результате обычные люди ничего не понимают. Иногда присяжные просто не могут разобраться в деле. Например, домохозяйке бывает сложно объективно рассмотреть дело по обвинениям в уклонении от уплаты налогов или другим экономическим статьям. Даже профессиональные следователи с трудом расследуют такие дела. Кроме того, люди с высшим образованием и большим жизненным опытом редко оказываются в составе присяжных заседателей. Большая потеря времени при несущественной материальной компенсации заставляет социально активных людей не реагировать на повестки.

Главные противники суда присяжных – прокуроры и следователи. Основным фактором его неэффективности они считают уязвимость «народного» суда. Часто можно слышать, что заседатели – это обычные граждане, и значит, они никак не защищены от определенного давления и влияния. Достаточно подойти к такому присяжному со стодолларовой купюрой или, в худшем случае, с пистолетом и просто попросить его принять решение, которое на суде озвучат как решение, принятое «по совести». Причем совсем и не нужно тратиться на всех, а достаточно подкупить двух-трех харизматичных, которые могут сформировать у других присяжных нужное мнение.

Более того, в нашей стране до сих пор не существует адекватной программы защиты суда присяжных. На Западе заседателей, участвующих в процессах по громким делам, тщательно защищают. Их лиц не видно, имена, а уж тем более адреса знает только ограниченный круг лиц. В дороге их сопровождает охрана, несколько дней они живут в полной изоляции. У нас ничего подобного пока нет. В законе указано, что на присяжных заседателей распространяются те же меры безопасности, что и на судей. Но мы знаем, как на практике охраняют судей, как часто они бывают объектом нападения. Быть может, нужно включить в закон отдельные нормы, которые обеспечили бы охрану и безопасность присяжных заседателей (и распространялись бы даже на их родственников). Недавно был принят закон о защите свидетелей, потерпевших и иных участников судебного производства. Там нет ни слова о присяжных заседателях. Подразумевается, что присяжные заседатели приравниваются к судьям и должны охраняться, но на деле этого нет. Ни фактически, ни юридически. Кстати, чтобы выяснить состав присяжных, даже не нужно искать готовых продать эту информацию в самом здании суда. В Интернете, при наличии определенного терпения, можно найти даже это. При подготовке этой статьи мы натолкнулись на то, что по закону не должно стать достоянием общественности. А вот кто размещает это в Интернете? Или это уже вошло в привычку граждан – жить в постоянном формате реалити-шоу, где жизнь каждого как за стеклом?

Один из наиболее громких случаев подкупа присяжных произошел в прошлом году. Коллегия присяжных оправдала подозреваемых в организации преступного сообщества – Игоря Поддубного и Евгения Бабкова. Предприниматели были отпущены на свободу прямо в зале суда. Через неделю бывших обвиняемых видели в ресторане, пирующих вместе с заседателями.

Но как же суд профессиональный? Неужели судей не подкупают? Алексей Волков, депутат Государственной думы, член Комиссии по безопасности, не отрицает, что судейский корпус грешит многим, но считает, что суд присяжных, в отличие от судей-профессионалов, не привлечешь к уголовной ответственности за взяточничество. Да и кроме свободы судьям есть что терять: высокая социальная защищенность, стабильность, хорошая пенсия. Все это конечно так, но факты подкупов судей остаются фактами, как их не пытайся перевести в логические рамки.

Алексей Волков отмечает еще один немаловажный фактор. В нашей многонациональной стране очень сложно отследить факт непредвзятости присяжных. Особенно на Севере и на Кавказе. В этих регионах очень развиты клановость и родственные связи. Поэтому как можно ожидать справедливости и непредвзятости приговора, который выносится в отношении двоюродного брата зятя? Именно поэтому параллельно с проведением Всероссийского съезда судей несколько политиков заявили, что на Кавказе нужно отменить суд присяжных. «Отдельные судебные решения с участием присяжных не просто противоречат здравому смыслу, а, наоборот, поощряют террористов», – говорит президент Ингушетии Мурат Зязиков. «В одной из республик суд присяжных оправдал пятерых человек, обвиняемых в незаконном хранении оружия», – заявляет сенатор Александр Торшин. Кроме того, известен случай, когда присяжные оправдали террориста, который затем участвовал в нападении на Беслан.

Кстати, вопрос введения судов присяжных на Кавказе – отдельная тема. До тех пор, пока во всех регионах России не будет судов присяжных, будет действовать мораторий на смертную казнь, который был введен в 1996 году, как условие вступления в Совет Европы. Согласно принятому депутатами решению, введение суда присяжных на территории последнего региона, где нет «народного» правосудия – Чечни – состоится не с 1 января 2007 года, а с 1 января 2010 года. Поскольку смертная казнь не может применяться до тех пор, пока суды присяжных не будут введены по всей России, это означает фактическое продление моратория.

Ярый противник суда присяжных Владимир Зыков, заслуженный юрист России, вообще считает, что суд присяжных наносит ущерб стране. «Если бы существовала премия за самую никчемную форму суда, то эту премию непременно получил бы изобретатель суда присяжных. В основу решений присяжных заложена не законность, а групповое представление о справедливости», – негодует Владимир Зыков. «Зачастую оно выходит за рамки не только закона, но и здравого смысла. Сам факт введения в нашем правовом государстве суда присяжных не может не вызывать удивления».

Каждый новый громкий процесс делает актуальнее старый вопрос: нужен ли в России суд присяжных? Не вернуться ли к старой системе правосудия? Почему так мало пишут о плюсах народного суда? Есть ли они? Или может быть нужно вообще изобрести какую-то новую модель судопроизводства?

Судить не по закону, но по справедливости

Сколь бы долго не возмущался Владимир Зыков в отношении того, что решения суда присяжных – вне закона, но когда мы употребляем такие термины как «справедливость закона», «справедливость суда», обычный человек скептически морщится. По мнению большинства, и закон не справедлив, и суд вряд ли вынесет справедливое решение. Наверное, с точки зрения юристов, справедливость закона это равенство всех перед законом и неотвратимость наказания. Однако вспомним фильм «Брат». Хороший показатель того, что в российском сознании исторически укоренилось противопоставление «закона» и «справедливости»: «судить не по закону, но по справедливости», «судить не по закону, но по совести». Одна из важнейших ролей суда присяжных как раз в том, что он может соединить справедливость и закон. Уже поэтому трудно недооценивать значение этого института.

«Суд присяжных – одно из достижений человечества. И надо сказать, что ничего лучше пока не придумано для достижения правосудия», – разъясняет Генри Резник, президент Московской городской адвокатской палаты. «Его недостатки могут выражаться в увеличении эмоциональной составляющей при принятии решения. Но это проявляется в отдельных делах, которые не характерны в целом для судебной практики суда присяжных. Как правило, суд присяжных упрекают за то, что он поступил не в соответствии с законом и истиной, а вынес решение вопреки очевидной доказанности деяния. Надо понимать, что суд присяжных определяет виновность лица иначе, чем судья-профессионал. Потому что для определения виновности человека присяжные должны констатировать наличие злой воли».

Суд присяжных – это единственный суд, где действует презумпция невиновности. Человек, вина которого не доказана, здесь реально может рассчитывать на оправдательный вердикт. В обычных судах оправдательные приговоры практически не выносятся. А если и выносятся, то со скрежетом зубовным. Потому что ум судьи, который изо дня в день рассматривает дело за делом, в спорных случаях склоняется в сторону обвинения.

Но почему оправдательные приговоры звучат в отношении тех дел, когда вина подсудимого казалась очевидной? И совпадение ли это, что подобные дела затрагивают национальную проблему? С этими вопросами мы обратились к адвокату, представляющему в суде интересы семьи Султоновых (таджикская семья, которая потеряла девятилетнюю дочь – прим. автора) Нателле Понамаревой. Напомним, что суд присяжных оправдал подсудимых.

Нателла Пономарева: Меня всегда возмущает, когда ругают суд присяжных. Ведь это – высшая справедливость, которая была когда-либо проявлена людьми.

– Но почему так много оправдательных приговоров?

Нателла Пономарева: Просто это дела, предающиеся большой огласке. Такие дела ставятся на контроль. Их стараются раскрыть и передать в суд как можно быстрее, что, безусловно, сказывается на качестве следствия.

– Странно слышать слова защиты в адрес присяжных от адвоката, фактически проигравшего дело именно в суде присяжных…

Нателла Пономарева: Это не присяжных вина. Все дело в качестве предварительного следствия. Оно выливается в такие результаты. Кстати, именно поэтому присяжных не любят правоохранительные органы. Сразу становятся очевидным недоработки и несостыковки следствия.

Парадоксально, но даже противники суда присяжных не отрицают факт того, что проблема коренится именно на уровне правоохранительных органов. Слабая доказательная база, нечеткий допрос свидетелей. Выходит, что не общество не готово к суду присяжных? И дело совсем не в том, что участвуют там домохозяйки и пенсионеры, а просто специалисты расслабились, решив, что будут иметь дело с малообразованным, верящими в страшилки и ненавидящими олигархов гражданами? Интересными мыслями делится Тамара Морщакова, судья Конституционного суда РФ в отставке: «Что же нам бояться народа? И я сама иногда в душе раздражаюсь на бессилие общественности, ее неорганизованность, несознательность, отсутствие гражданского мужества. Но я думаю, что, конечно, здесь виноват не только и не столько народ. Давайте говорить об ответственности всех субъектов, которые действуют в нашем обществе и влияют на общественное сознание. СМИ, телевидение внесли большой вклад в дискредитацию суда присяжных – вместо того, чтобы показывать, кто пытается влиять на присяжных, кто заменяет присяжных! С этим надо бороться, а присяжным, напротив, внушать идеи гражданского мужества. Я понимаю, что это процесс воспитательный и, как любой воспитательный процесс, не дает немедленных результатов. Но отказ от этого института просто зацементирует связь судов с государственной властью в худшем виде».

Мнения о суде присяжных

Павел Королев: Мало того, что из-за этого оправдывают убийц и террористов (уже 10 лет), так еще и процедура судопроизводства стала сильно уязвима. По решению присяжных, преступника могут освободить прямо в суде, судья не имеет права отменить решение присяжных, любое процессуальное нарушение может затянуть процесс: кто- то из присяжных заболел или ему вдруг захотелось позвонить, и все – нарушение. Процесс затягивается...

Наталья: Я считаю, что суд присяжных нельзя отменять, ибо это еще одна инстанция, позволяющая народу принимать участие в судьбе других людей и влиять на решения системы. А что касается участившихся случаев ошибок – так нужно воспитывать присяжных. Врачи тоже ошибаются, так что – врачей отменить? В цивилизованном мире суды присяжных успешно функционируют, а мы снова бросаемся в крайность.

Борис Яценко: Суд присяжных – порождение христианской цивилизации. В мусульманских странах о судах присяжных пока не слышно. В христианских и постхристианских государствах можно быть уверенным, что присяжных объединяют некие общие ценности. А что может объединять двенадцать случайно выбранных людей у нас, в стране, забывшей Бога? Любовь к лучшей в мире стране, окруженной врагами? Один краснобай, заранее внедренный в число присяжных, всегда сможет убедить остальных, не имеющих настоящих убеждений.

Валентина Звягина: Отмена суда присяжных – это возвращение к инквизиционным процессам, которые очень ярко продемонстрировала деятельность ВЧК, НКВД, КГБ. В делах, рассматриваемых без участия суда присяжных, лишь одному из 200 человек выносится оправдательный приговор. В приговорах же судов присяжных более 20% – оправдательные. В западных странах это норма. А в послереволюционной России, когда суды присяжных были отменены, суд стал придатком карательной системы. Институт присяжных – одно из важнейших завоеваний демократии. Отказаться от него – значит, сделать еще один шаг назад, к тоталитарной системе.

Николай Арсеньев: Российское общество не готово к суду присяжных. Были уже яркие примеры – дела Сутягина и Ульмана. В обоих случаях – совершенно абсурдные решения: обвинительный приговор для ученого, собиравшего информацию из открытых источников, и оправдательный – для монстров, убивших мирных жителей. А все потому что сохраняются советские судебные атавизмы: ведущая роль принадлежит судье, а из присяжных делают марионеток. В делах Ульмана и Сутягина вопросы, заданные судьей присяжным, были поставлены так, что не оставили им выбора в вынесении вердикта.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Добрый вечер, дорогие друзья. Сегодня мы «В круге СВЕТА», но без Светы. Она жива-здорова, уехала в командировку в город Томск, оттуда шлет нам привет и обязательно будет на следующей передаче, а пока я, без ее чуткого и мудрого руководства попытаюсь с вами решить одну задачу и поставить в судьбоносной идиоме маленькую запятую. Напомню вам идиому – «Казнить нельзя помиловать», но мы тактично заменили слово «казнить» на «судить». Напомню, что на этой неделе генералу Войцеху Ярузельскому предъявлено обвинение, и в Польше начинается процесс над этим, можно сказать, уже легендарным политическим деятелем и генералом. Помогут мне поставить эту запятую наши гости: Генри Маркович Резник. Добрый вечер, Генри Маркович. Я сейчас, наконец, правильно перечислю ваши должности - член Московской Хельсинской группы, президент Адвокатской палаты города Москвы и адвокат еще к тому же.

Г.РЕЗНИК: Абсолютно.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: И корреспондент польского радио «РМФ» в Москве Анджей Зауха, который говорит, что он в Москве проводит теперь больше времени, чем в Польше, по крайней мере, последние годы, и лучше знает ситуацию в Москве, чем в Польше. Тем не менее, это его не избавит от необходимости разъяснить, что происходит.

А.ЗАУХА: Добрый вечер.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Первый вопрос, Анджей, у меня к вам – все-таки как в Польше воспринимаются эти новые обвинения против генерала Ярузельского? Как общественное мнение Польши реагирует?

А.ЗАУХА: Я буквально за час до эфира читал итоги опросов общественного мнения в Польше как раз на этот счет, социологи спросили, что думают люди. Оказывается, большинство людей не хочет суда над Войцехом Ярузельским, и, в общем, отношение к военному положению в 81-м году 50 на 50, в общем в обществе. Такой интересный момент – чем моложе люди, тем больше склоняются к тому, чтобы поставить Ярузельского перед судом. Чем старше, люди уже понимают многие аспекты, что много политики в этом вопросе, поэтому не до конца не уверены, что его надо судить, тем более, что генералу 84 года, он очень престарелый человек, но вопрос правосудия, наверное, Генри Маркович сможет больше сказать, есть ли смысл судить такого старого человека, но, в общем, отношение не до конца однозначное и с перевесом против такого суда. Еще, если можно, маленькое замечание, - там судят не только Ярузельского, судят еще несколько человек, которые с ним вместе вводили военное положение, и их ставят в каком-то смысле, перед судом истории.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, понятно, что мы говорим сегодня о Ярузельском, поскольку он наиболее популярный среди польских политиков человек того периода, по крайней мере, да и сейчас он еще сохраняет некую популярность – его имя все-таки овеяно военной славой, и прочее и прочее.

А.ЗАУХА: Кстати, выступил тоже Вайнтц – в принципе, он считает, что если суд, то он должен быть очень справедливый, точный, за ним нужно очень серьезно наблюдать, но он не рад тому, что сейчас предъявляют Ярузельскому такие обвинения, и он не видит такой необходимости.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Понятно, Генри Маркович. Прежде чем я вам зада вопрос, я вам хочу напомнить, что эта маленькая коварная запятая для некоторых людей сыграла трагическую роль – неправильно или правильно поставленная.

Г.РЕЗНИК: Конечно.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Но Пиночету и Милошевичу не успели запятую поставить, они умерли до решения суда, а вот для Садама Хуссейна эта запятая оказалась, действительно, роковой. Как вы считаете, правомерно ли и можно ли вот так вытаскивать из прошлого или судить людей за ошибки прошлого и наказывать их сегодня?

Г.РЕЗНИК: Вы знаете, в отношении Милошевича и Пиночета все-таки запятая была уже поставлена, потому что их привлекли к судебной ответственности – здесь «помиловать» не совсем сопрягается с «судить», хотя чего здесь придираться к словам? Понимаете, мне все-таки интересно, как сформулировано обвинение Войцеху Ярузельскому. Дело вот в чем – что все-таки нельзя попирать некоторые каноны права. Ярузельский, судя по обвинению, ему приписывается преступление, совершенное им в 81-м году. Вот мне, прежде всего, все-таки интересно, по какой статье уголовного кодекса квалифицированы его действия? Есть каноны определенные права, которые предписывают судить людей по тем законам, которые были в момент совершения ими преступления. Вот затем вводить закон, которого не было в тот момент, и привлекать к уголовной ответственности, в общем, это попирать некоторые азбучные основы права. Да, есть один прецедент – это Нюрнбергский процесс. И вообще, с точки зрения чистой нормативистики, представьте себе, несмотря на колоссальное значение, которое этот процесс сыграл, с точки зрения чистой нормативистики, он, конечно, ставит целый ряж вопросов – это был суд стран-победителей над побежденными, и у нас как-то не проходило, было известно, например, когда адвокаты, Геринга, в частности, Гессе, они ставили вопрос таки образом, что концентрационные лагеря вообще-то впервые были введены не в Германии, а в Советском союзе, и сформулированы были обвинения, в общем, не по тем законам, которые действовали в тот момент. Так вот, если Ярузельскому ставится в вину совершение преступления, скажем, во время введения чрезвычайного положения, в общем, были совершены убийства людей, то здесь, конечно, встает вопрос о сроках давности привлечения к ответственности. Мне неизвестно польское законодательство, но поскольку все-таки в странах-сателлитах тогда право выстраивалось по советскому образцу, если это убийство, то, в общем, в то время на него не распространялись сроки давности, и суд мог применять, мог не применять, 25 лет, было такое. Но сейчас, например, по нашему законодательству, нельзя было, скажем, привлечь за преступление, совершенное в то время. Почему? Потому что у нас не имеет сроков давности только развязывание и проведение агрессивной войны, геноцид и экоцид. Это первое обстоятельство. Второе, Юрий, если позволите, мое мнение – я вообще как-то считаю, что вряд ли эта затея, понятно, что она политически мотивирована, она должна принести какие-то дивиденды, но коль процесс пошел, то сейчас очень важно соблюсти эти самые каноны права, презумпцию невиновности, между прочим, и те принципы Уголовного права, в соответствии с которым определяется вина и ответственность. Ну, что сразу же приходит? Вот было введено военное положение – значит, надо будет выяснять все-таки цель, почему это было введено. Я не владею полностью информацией, но понятно, что есть такое объяснение, что Войцех Ярузельский ввел военное положение, чтобы предотвратить вторжение войск Варшавского договора.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Все правильно, сторонники и защитники Ярузельского приводят этот тезис в качестве основного – что было бы худшее зло, если бы Ярузельский тогда не принял бы это решение.

Г.РЕЗНИК: Я вам объясняю – в Уголовном праве есть обстоятельства, которые освобождает от уголовной ответственности, называются они необходимая оборона и крайняя необходимость. Что это означает? Приносится вред меньший для того, чтобы избежать вреда большего. И, кстати сказать, есть понятие не только необходимой обороны и крайней необходимости, но и мнимой необходимой обороны, и мнимой крайней необходимости. Что это означает? это означает, что субъект считает, что такая необходимость есть, крайняя. Обстоятельства не просчитываются целиком, но у него субъективно создается впечатление, что он действует во благо. Давайте все-таки посмотрим мои рассуждения: 81-й год – у власти в нашей стране абсолютные маразматики, что взбредет в голову, непонятно абсолютно, прецеденты были – Венгрия, 56-й, Чехословакия, 68-й, Афганистан – 79-й год. В этой ситуации суд должен исследовать, действительно ли Ярузельский преследовал такие цели субъективно, и если даже он ошибался, и не было какого-то решения такого, не было на уровне какого-то проговора, скажем, намерения в тот момент ввести, но, исходя из общей ситуации, он руководствовался именно такой целью.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Все понятно, Генри Маркович, вы адвокат, но все равно я вижу в ваших словах, что вы все-таки защищаете Ярузельского. Вы не свидетель обвинения, вы свидетель защиты.

Г.РЕЗНИК: Нет. Я вам хочу сказать, что должен суд, – он должен принять во внимание вот эти принципы. Вот о чем речь идет.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Это мы все поняли. И все-таки, где запятую поставить? Не как адвокат, а вот сейчас вы правильно сказали, что это дело политически мотивировано.

Г.РЕЗНИК: Вы знаете, Юрий, я вам хочу вот какую вещь сказать – ведь этот процесс политически мотивирован, но это процесс уголовный – судят конкретного человека, между прочим, по тем канонам, которые предусмотрены уголовно-процессуальным правом и уголовным правом, поэтому я говорю – этот процесс, представьте себе, какие бы цели не преследовал, политику суд должен оставить где-то в стороне и исследовать вину конкретного человека в конкретных преступлениях.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Все понятно.

Г.РЕЗНИК: Значит, обвинения должно быть сформулировано достаточно четко, чтобы можно было защищаться. Второе – надо просто посмотреть, насколько корректно судить человека по норме, которая введена сейчас, которой не было тогда. И третье – исследовать мотивацию, потому что это очень важно. У нас субъективное вменение в Уголовном праве, вменение необъективное. Вот кратко.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Понятно. Это было не кратко, но, тем не менее, спасибо вам большое. Анджей.

А.ЗАУХА: Я хочу сказать, что то, что Генри Маркович сказал, это уже отбрасывается прокуратурой польской, потому что прокуратура не собирается исследовать всех этих обстоятельств, имело ли смысл введение военного положения, не имело, были бы советские войска введены, не были бы, считается, что преступление состоит в том, что Ярузельский и его подчиненные ввели военное положение, что привело к грубейшему массовому нарушению прав человека – тысячи людей попали в тюрьмы без приговора, без следствия, просто потому что они состояли в «Солидарности», а десятки человек погибли, в том числе известное событие, когда бастовала одна из шахт, и бастующих раздавили танками, грубо говоря, убили много человек, и за это пытаются судить. Значит, другое дело, что пока мы говорим только о начале – прокуратура передала дело в суд, а что будет дальше, я надеюсь, что суд в Польше все-таки независим от власти и от политики, и судья, который получил это дело, будет, я надеюсь, постарается его расследовать очень внимательно и объективно, и я ему не завидую, потому что, понятное дело, это будет очень сложно, идут уже два таких очень серьезных процесса в Польше, связанных с этим временем, - процесс как раз подавления этой забастовки на шахте «Вуек», где погибло 17 человек, и идет второй процесс, в котором участвует Ярузельский, - процесс об отдаче приказа в 70-м году, когда в Гдыни в Гданьске…

Ю.КОБАЛАДЗЕ: В 81-м году.

А.ЗАУХА: Нет-нет, я имею в виду другое дело – 70-й год, когда были забастовки.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: А чем кончилось вот это обвинение?

А.ЗАУХА: А ничем.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Оправдали его?

А.ЗАУХА: Нет, суд идет, пока не закончился.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: А, до сих пор идет.

А.ЗАУХА: Да, он долго идет, уже несколько лет.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: То есть это теперь новое обвинение?

А.ЗАУХА: Нет, это обвинение о расстреле рабочих в 70-м году – процесс начался лет 7-8 тому назад, и он до сих пор не закончился, потому что участники, обвиняемые, Ярузельский в том числе, очень старые люди и, понятно, болеют, не приходят. В общем, очень сложное дело.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну понятно. Вы сказали очень важную вещь, что в Польше как бы разделено общественное мнение – что люди старшего поколения, хотя, казалось бы, они помнят, они пережили эти события, они могут более эмоционально реагировать, но они прощают Ярузельскому, да? а молодежь, которая вообще, может, и не родилась, когда происходили эти события, помнит и знает это только по рассказам, она как раз осуждает Ярузельского. Вот интересно. Я-то прекрасно помню это время. Помните, эта «Солидарность», эта напряженность? Я как раз тогда работал в Англии, наблюдал за событиями с той стороны, и конечно, это показывали в таком свете, очень антисоветском, антикоммунистическом.

А.ЗАУХА: Да, антисоветское там, конечно, присутствовало, потому что то, что творилось в Польше, было бы невозможно без Советского союза, без войск, танков и всего прочего, но я помню, мне было тогда 13-14 лет, я помню это совершенно по-другому. Я помню это особенно через мою маму, которая работала в начальной школе в деревне, и я помню, какое это было ощущение свободы – учителя в школе моей мамы взяли дело в свои руки и, например, сбросили ненавистного ими директора этой школы, страшно коммунистического, который понятия не имел, что это такое, главное было идеология, они его сбросили, они избрали себе директора, который начал заниматься делами школы по-настоящему. Знаете, не все так просто. И потом, эта темная ночь военного положения… я не сторонник судить Ярузельского, я думаю, что в этот момент… его история будет судить…

Г.РЕЗНИК: Я настаиваю, дорогие мои собеседники, вот на чем – это не политический процесс, политический процесс может быть в целом над коммунистическим режимом, понимаете, над организациями, а речь идет об уголовном процессе, обвинениях конкретных людей в совершении конкретных преступлений, которые должны быть предусмотрены уголовным законодательством, понимаете? Они там должны быть сформулированы. Иное будет означать просто-напросто беззаконие. Поэтому как раз я и привлекаю внимание к тому, что здесь должны быть соблюдены все принципы и каноны уголовного процесса, уголовного права. Вот вы сказали про расстрел демонстрации, пожалуйста, устанавливайте – отдал ли Ярузельский или кто-то другой приказ на то, чтобы расстреливали, либо, простите, это был эксцесс исполнителей, это устанавливаться должно, дальше – мотивы, которыми он руководствовался. Следующее – относительно введения военного положения, опять же, каким образом это было введено, как это квалифицируется, по каким нормам Уголовного кодекса, иначе - политическая мотивация, как вы сказали, должна быть полностью отброшена, речь идет о предъявлении конкретных обвинений конкретным людям, об обвинениях уголовных, и – вот здесь ответ на ваш вопрос, Юрий, - возраст не помеха для привлечения к уголовной ответственности. Другой вопрос – правильно вы сказали – болеют, откладываются. Помеха может быть – это отсутствие норм в законодательстве того времени, это обвинение, которое абсолютно не укладывается в конструкции уголовно-правовых норм, и это некое искажение принципы проведения такого рода процессов. Вот вы сказали, что прокуратура вообще на это внимания не обращает. Мне бы очень хотелось бы все-таки знать, как конкретно сформулированы эти обвинения.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Генри Маркович, я абсолютно с вами не спорю. Абсолютно согласен, вы адвокат…

Г.РЕЗНИК: В данном случае я как юрист говорю.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Но дело в том, что нам не избежать все равно, Анджей согласится, это политически окрашенное дело. Не избежать и другого – я лично знаю генерала Ярузельского, я не могу абстрагироваться и так хладнокровно рассуждать обо всех этих юридических аспектах, абсолютно верных и правильных. Все равно для меня эмоциональная сторонам преобладает.

Г.РЕЗНИК: Юрий, вы не можете абстрагироваться, но если и судьи не могу, это будет, извините меня, просто…

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Мы надеемся, что это будет самый справедливый суд в мире, но разве этот аргумент о том, что не прими Ярузельский и тогдашнее польское руководство это решение и не веди они чрезвычайное положение, могла бы быть беда, то есть конкретная информация о том, что угрожали ввести войска Варшавского договора и провести операции наподобие Чехословакии, Венгрии. Это реальная была угроза. Может, он был спаситель Польши? И разве это не аргумент для любого суда, для любого адвоката, который будет защищать Ярузельского? Кого же вы судите – человека, который…

Г.РЕЗНИК: Мне интересен этот вопрос просто, я не владею информацией. Хорошо – было введено чрезвычайное положение, а дальше? Как пошло развитие, что – гайки закручивались, скажем? Я не одномоментно имею в виду при чрезвычайном положении, когда люди были брошены, а дальше, в последующие годы. Мы знаем прекрасно Кадар, который, с одной стороны, кровавый диктатор и подавитель, но он же дальше использовал время для того, чтобы были проведены реформы, и он поставил, в том числе и советское руководство, перед определенным фактом, потому что Венгрия первая пошла по пути некоего смягчения. Вот что в Польше было в последующие годы? Когда там Ярузельский-то…

А.ЗАУХА: Он в 89-м году ушел…

А.ЗАУХА: Значит, три года примерно было очень тяжелых, и в экономическом смысле, потому что были и санкции американские. Особых реформ до 89-го года не было, и даже попытки привлечения польской интеллигенции, вот Бальцерович пришел в 90-м году и делал реформы в 90-м году, раньше этого не было. Все-таки после введения военного положения главным образом власти и Ярузельский в том числе занимались укреплением своей власти. Что говорят сейчас еще прокуроры – мы не будем исследовать, были бы введены советские войска, не были бы, потому что спорить можно до хрипоты, документов окончательных нету. Они говорят так: «Военное положение было введено для сохранения власти коммунистической партии» - вот мотив, о котором вы говорите. Сохранить власть – все, больше нас не интересует ничего, ни жизнь людей, ни…

Ю.КОБАЛАДЗЕ: А я говорю, что он ввел это военное положение, чтобы сохранить независимость Польши, не допустить вторжения и оккупации.

Г.РЕЗНИК: А я говорю, что уголовные кодексы всех стран включают такую норму – о крайней необходимости, которая может быть даже мнимой крайней необходимостью, но что в голове у человека? Субъективное мнение все-таки, и вот здесь надо все-таки сопоставлять – а что было бы, если б были введены войска? Они должны это исследовать.

А.ЗАУХА: Нет, я говорю, мы можем тут спорить ближайшие три часа, и мы не найдем никакого компромисса, потому что эти документы пока лежат, если они есть вообще, подтверждающие или отрицающие…

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Мы спорить можем еще только полчаса, но нам надо принять решение – запятую нам надо все-таки поставить, мы во второй части передачи привлечем радиослушателей к решению этого вопроса, поэтому трех часов у нас нет.

А.ЗАУХА: Я очень коротко скажу, что если после введения военного положения можно было найти какой-то шанс, он не был использован. 3-4 года вообще была темная ночь, полицейское государство в полном смысле, и специальные законы военного времени, ну очень-очень сложно…

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Анджей, вот интересный факт – ведь Валенса и Ярузельский – это абсолютные антиподы, это люди, два политика по разную сторону баррикад, но сегодня Валенса не только не осуждает Ярузельского, но и оправдывает.

А.ЗАУХА: Да, и многие люди так делают, почему – потому что в 89-м году благодаря ему, если б он не захотел, не было бы компромисса, круглого стола между властью и оппозицией, а он до этого дошел, собрал, еще в 88-м году, я помню, я был студентом в Кракове, как милиция била студентов, там просто страшные вещи творились – была забастовка на сталелитейном заводе, а буквально через несколько месяцев, меньше чем через полгода, началась «оттепель», тут же начались переговоры с Валенсой.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Анджей, на «оттепели» мы прервемся, потому что у нас новости середины часа, и продолжим нашу беседу после новостей.

/новости/

Ю.КОБАЛАДЗЕ: представляю моих гостей – Генри Марковича Резника, адвоката, президента Адвокатской палаты города Москвы, члена Московской Хельсинской группы, и польского журналиста, корреспондента польского радио «РМФ» в Москве Анджея Зауха. И хочу напомнить телефоны, поскольку хочу все-таки подключить слушателей к нашей дискуссии. Для москвичей телефон 7839025, не для москвичей – 7839026. И смски можно посылать по телефону +7 985 9704545. Хочу зачитать вопрос, Анджей, к вам: «Пан журналист, вам не кажется, что этот институт памяти», имеется в виду институт, который собирает информацию, чтобы осудить Ярузельского, «слишком много на себя берет? Из безобидного архива он все больше превращается в польское антисоциалистическое гестапо».

А.ЗАУХА: Ну, насчет гестапо я не знаю, но я так понимаю, что в гестапо, из того, что я читал по истории, пытали. В институте памяти пока не пытают никого. Нет, я согласен, что он довольно много на себя берет, и мне не очень по пути с современными властями Польши, с правыми, которые сейчас у власти, поэтому мне сложно. Но давайте, я попробую выступить как адвокат дьявола. Вы знаете, до сих пор никто не попытался просчитать, я не говорю даже про Россию, где никто даже не пробует рассчитаться с коммунистическим прошлым, в Польше тоже многие вещи были отложены в долгий ящик, я уже не говорю о первом польском премьер-министре, Мазовецком, которому как раз исполнилось 80 лет, который тогда пришел, в 89-м году, стал премьер-министром и сказал «давайте отчеркнем прошлое толстой жирной чертой, не будем этим заниматься, потому что погрязнем в это страшное дело». Сегодняшние власти Польши считают, что там как раз очень много несправедливости осталось с тех времен, и ее нужно вытащить на поверхность, рассчитаться и прочее. Поэтому, например, мне пришлось буквально пару дней тому назад подписать такую бумагу, что я не сотрудничал ни с какими спецслужбами тех времен, ни польскими, ни другими, ни явно, ни неявно, потому что недавно вступил в действие закон об этом, и вот я как раз отправил эти бумаги по адресу этого института памяти, который будет проверять, наверное.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, я хочу еще раз напомнить, что сам процесс проходит на фоне нагнетания антироссийской, и вообще, российско-польские отношения сейчас напряжены, даже такой факт, как отмена советской экспозиции в Освенциме, как размещение систем ПРО в Польше, ракет средней дальности, многое другое, и неслучайно, я считаю, отклики радиослушателей очень поляризированы, политизированы и очень полярны – одни считают, что это чуть ли не месть за социализм, за доброе отношение с Россией, другие, наоборот, что не избежать наказания, поскольку надо осудить тот режим, которому служил Ярузельский.

Г.РЕЗНИК: Я хочу сказать – это все-таки немножко разные жанры. Одно дело – это иллюстрация, и я полагаю, что действительно, если вспомнить Шварца, всех так учили, но первые ученики должны быть отмечены, это одно. А другое совершенно – судить людей за уголовное преступление по законам, которых не было в то время. Это абсолютно разные вещи, как мне представляется. Я-то думаю, здесь нет единой точки зрения и, видимо, к нашей стране это совеем неприменимо, потому что над нашим населением, над страной режим, конечно, поработал значительно тщательнее…

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, в Польше тоже неплохо поработал.

Г.РЕЗНИК: Нет, ну все-таки, знаете, с Россией ничто не сравнится в этом отношении, но тем не менее, мы в свое время упустили этот момент, когда, мне представляется, должна была быть дана политическая оценка. Но одно дело – политическая оценка, другое дело, повторяю – насилие над принципами уголовного права и процесса может иметь очень плохие последствия, дурным прецедентом послужит, когда право коверкают в угоду политике, а ведь, я так понимаю, Польша собирается жить по праву. Знаете, сейчас у меня пока не сходится, исходя из тех канонов, которые существуют в уголовном праве уже несколько столетий.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Понятно, спасибо. Давайте примем звонок. Да, слушаю вас.

Слушатель: Здравствуйте, у меня вопрос к Генри Резнику.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Как вас зовут?

Слушатель: Виктор Богданов, Москва.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Виктор, скажите, вы запятую где ставите?

Слушатель: Я считаю, надо помиловать.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Значит – судить нельзя, помиловать.

Слушатель: Да.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ваш вопрос.

Слушатель: Стали ли бы вы, Генри Резник, защищать генерала Патрушева в суде, если ему в будущем будут предъявлены обвинения в связи со взрывами домов в Москве, о чем пишет Литвиненко в своей книге «ФСБ взрывает Россию»? спасибо.

Г.РЕЗНИК: Я могу вам сказать, что я сожалею, например, что мне не удалось защищать Чекатило. Я профессиональный адвокат, и если бы я сказал, что я кого-то не буду защищать, в таком случае нужно было менять профессию. На мне пробу ставить негде – я таких бандитов, убийц защищал, о чем вы говорите. Патрушев – совершенно милый человек, и обвинения довольно культурное будет предъявлено – взрыв домов, а не серийное убийство. Такой человек обратится, полагаю, что и гонорар хороший заплатит. Я так полагаю, у меня нет никаких оснований заявлять о том, что я не буду его защищать. Это как врач, адвокат, по уголовному делу, представьте себе, приходится защищать не очень симпатичных людей.

А.ЗАУХА: Защищать да, а если встанет вопрос, что кто-то придет к власти лет через 10 в России и решит, что да, нужно его ставить перед судом, вы считаете, можно?

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, как раз Генри и отвечает на этот вопрос.

Г.РЕЗНИК: Я как раз и отвечаю, что если ко мне обратятся, я не имею права мотивировать свой отказ тем, что преступление жуткое, личность какая-то ужасная.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Никогда личность не окрашивает ваш подход?

Г.РЕЗНИК: А это, извините меня, это мое определенное. Я могу вам сказать, что есть ряд критериев, по которым адвокат принимает поручение, несколько, три критерия. Я совершенно не буду лукавить – профессиональный интерес, профессиональное честолюбие и гонорар, потому что адвокаты живут не на облаке, а вот что касается обвинения через 10 лет, как вы говорите, - если обвинение, предположим, во взрыве домов и гибели людей, к этому времени давностные сроки никуда не денутся, и поэтому, я должен сказать, да, такое обвинения может быть выдвинуто. А меня интересует в отношении Ярузельского – мне непонятно, есть там сроки давности или нет.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Все понятно, еще звонок. Да, слушаю вас.

Слушатель: Алло, добрый вечер.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Здравствуйте.

Слушатель: Вопрос – Кобаладзе, это андроповский призыв?

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Не понял. Как вас зовут, простите?

Г.РЕЗНИК: А нет, очень интересно.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Вы услышали вопрос?

Г.РЕЗНИК: Кобаладзе, сказали, это андроповский призыв? Вы знаете, я как-то был здесь в студии у Матвея, и позвонил какой-то немножко подвыпивший и говорит «это Резник, какой такой Резник – который ГКЧП, что ли, защищал?» и трубку повесил. Матвей говорит «Да можешь не отвечать», я говорю «Да что вы, какой ГКЧП?» Вот я уже сказал, что я таких бандитов, убийц, насильников защищал – все имеют право на защиту.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Кстати, ГКЧП вы вспомнили – тоже ведь можно провести параллель – заслуживали они суда?

Г.РЕЗНИК: Вы знаете, я хочу вам такую вещь сказать – конечно, прокуратура проявила хороший профессионализм, в кавычках, предъявив обвинение в измене родине, тогда была такая статья «Государственная измена», которое было обречено на то, чтобы защита все угробила просто. Но вот, скажем, обвинения в превышении полномочий, потому что было введено чрезвычайное положение, в общем-то, с нарушениями, и здесь, если бы только это обвинения было предъявлено, кстати, сюда не вмещался мой подзащитный, Юрий Сергеевич Плеханов покойный, но члены ГКЧП сюда умещались, в обвинение. Здесь, конечно, защите было б потяжелее, если б только такое обвинение, потому что пришлось бы говорить о том, что это та самая крайняя необходимость, люди отстаивали дальнейшее существование СССР, которое рушилось, и пр. Поэтому очень важно, какое обвинения здесь предъявлено. Да, параллели какие-то можно провести. Понимаете, мотивация политическая, я хочу отдать должное Борису Николаевичу Ельцину – он над процессом не нависал, и должен сказать, что суд рассматривал это дело…

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Будем надеяться, что и польские власти не будут нависать над процессом, и их решения будут носить справедливый характер.

Г.РЕЗНИК: Я бы им пожелал, нынешним властителям Польши, я бы сказал, такого же величия и несуетливости, как у Бориса Николаевича. Борис Николаевич – фигура былинная у нас, понимаете.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Понятно. Еще вопрос, пожалуйста. Слушаем вас.

Слушатель: Алло. Это Кобаладзе?

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Это Кобаладзе, а вы кто?

Слушатель: Валерий Федорович.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Пожалуйста. Да, сначала я вам хочу задать вопрос. Где ставим запятую? Судить нельзя помиловать – речь идет о Ярузельском.

Слушатель: Судить нельзя помиловать?

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да.

Слушатель: Я бы даже наградил Орденом Ленина и Героя Советского союза.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ярузельского?

Слушатель: Естественно.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Понятно, ваш вопрос слушаем.

Слушатель: Товарищ Кобаладзе, вы меня слышите?

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Слушаю и слышу.

Слушатель: Хорошо. Так вот, я, ленинградец, ленинец, сталинист, марксист считаю вас предателем.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Все понятно, спасибо большое, мы обо мне поговорим как-нибудь в следующей передаче. Следующий вопрос давайте.

Г.РЕЗНИК: Если вам предъявят обвинение в предательстве, Юрий, я буду защищать вас абсолютно бесплатно.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ловлю вас на слове.

Г.РЕЗНИК: Ловите-ловите.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Следующий вопрос, пожалуйста. (Гудки). Нет, нет вопроса. Вот видите как, даже здесь у нас все политизировано.

Г.РЕЗНИК: Вы знаете, Юрий, дело-то вот какое в этой ситуации. Понимаете, некие параллели - мы с вам когда перед передачей беседовали – вот Милошевич, вот Пиночет, и вы знаете, там были предъявлены обвинения, Милошевичу, в геноциде, Пиночету, мне здесь несколько неясно относительно юридической обоснованности привлечения его к ответственности. Вообще, тяжела доля политиков. Хотелось бы, конечно, провозгласить, что всем всегда нужно действовать по четким нормам закона и прочее, но жизнь сложнее любых, даже самых широких конструкций, поэтому нередко политики стоят перед таким выбором – закон или жизнь. Причем это отдельный человек, у него бывает такая ситуация. Предположим, не знаю, соблюдать…

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Вы имеете в виду действующего политика?

Г.РЕЗНИК: Конечно. Вот, например, ситуация Пиночета, скажем.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Но Пиночет ведь тоже попал под суд в этот…

Г.РЕЗНИК: Нет, я говорю вам, ситуация Пиночета – что вам сказать? Было принято решение о том, что введение чрезвычайного положения, применение репрессий является той самой крайней необходимостью, которая должна спасти целый народ и целую страну от катастрофы, от бедствия.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: От экономического коллапса, да.

Г.РЕЗНИК: Не только экономического, а, простите меня, и политического. Вот в этих ситуациях, конечно, тяжелейшая проблема с постановкой этой запятой.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Конечно, это очень непросто. Поэтому я и говорю, что что касается Пиночета, я бы запятую все-таки поставил после «судить», а с Ярузельским я склоняюсь к запятой до «помиловать», то есть помиловать, а Пиночета судить, потому что, еще раз говорю, и тот и другой политик, я очень хорошо помню и демонстрации в Англии, осуждающие Пиночета, я помню, насколько это вызывало протест в мире, как это осуждалось тогда, и помню, что и Ярузельского осуждали, но я был непосредственным участником этих событий, я лично с ним познакомился, он вызывает у меня лично большие симпатии как человек очень мужественный и честный, ну не знаю, у меня как-то не поворачивается рука, и не хочется видеть его на скамье подсудимых, в отличие от Пиночета.

Г.РЕЗНИК: Понимаете, ну что вам сказать? Это, как сами понимаете, не правовые основания. А правовые основания вот какие – принцип субъективного вменения все-таки: что было в голове у господина Ярузельского, какие цели он ставил, считал ли он реальной угрозу вторжения войск Варшавского договора, то есть танков. И, действительно, вводил ли он чрезвычайное положение для предотвращения еще худших последствий. Бывают такие ситуации, когда выбирать надо между плохим и еще более худшим. И для этого, представьте, в уголовном праве уже давно, несколько веков, существует этот институт.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну и как вы считаете? Если вопрос будет так стоять, то почему-то я не сомневаюсь, что он будет оправдан, потому что я вижу очень много аргументов в защиту Ярузельского.

А.ЗАУХА: Вы знаете, наверное, да. Но люди, которые могли бы считать себя товарищами по оружию Ярузельского, пока еще вопрос о процессе и суде не стоял, но я помню, я несколько раз брал интервью и у господина Варенникова, например, который в 81-м году, если я не ошибаюсь, был первым заместителем Генштаба, и он утверждает, что нет, не собирались вводить войска. Если кто-то привлечет его к суду, пригласит его в Польшу, и он скажет, что нет, не собирались, что тогда?

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Вы знаете, при всем уважении к Валентину Ивановичу, не он решал вопрос о введении, а решали вот эти маразматики, которые были у власти. Это Брежнев, это Устинов…

Г.РЕЗНИК: Я б сюда и Андропова тоже.

А.ЗАУХА: Поскольку вопрос, ввели бы или нет, мы не решим, я думаю, знаете, как закончится? Как с Пиночетом. Вопрос, к сожалению, такой, что суда не будет, потому что сколько ж ему осталось жить? Несколько лет максимум. Дай бог ему 200 лет, но… реально, смотрите, то же самое.

Г.РЕЗНИК: А это будет зависеть от самого Ярузельского – может, он действительно, считая себя невиновным, не будет прятаться за возраст, простите, и будет являться на процесс.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну он и не прячется.

Г.РЕЗНИК: Это зависит от него.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну давайте еще послушаем радиослушателей. Да, слушаю вас.

Слушатель: Доброе утро. Ой, добрый день.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Вечер.

Слушатель: Добрый вечер. Это Москва?

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Это Москва, радиостанция «Эхо Москвы», вы в прямом эфире.

Слушатель: Здравствуйте, меня зовут Ольга Юрьевна, я из Санкт-Петербурга. Я бы поставила запятую, конечно, перед «помиловать», тем более что касается пана Ярузельского. Мы тогда жили в Вильнюсе, я помню, такни на Варшаву шли по ночам, мы не спали, просыпались, поляки должны ценить своих героев, им не надо захлебываться в злости ни к себе, ни к русским. Спасибо.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Спасибо вам за такое мнение, очень эмоциональное, и вот видите, ответ на вопрос – шли ли танки и вводилось бы чрезвычайное положение.

Г.РЕЗНИК: Значит, Юрий, два вопроса. Первое – оценка режима. Понятно, тоталитарный коммунистический режим, между прочим, это режим, в принципе, преступный. Но другое дело – это ответственность конкретного человека за конкретные действия в конкретное время в конкретном месте.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Все понятно. Еще звонок. Слушаю вас.

Слушатель: Алло, здравствуйте, это Марина, Москва. Я бы поставила запятую после «казнить».

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Так.

Слушатель: Объясню, почему.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Мы заменили на слово «судить».

Слушатель: Конечно. Потому что эти преступления бесконечны, и у меня вопрос к Резнику – вот звонил вам сталинист, коммунист, ленинец, да? вот если б он был причастен к преступлениям Сталина, а возможно, по возрасту он и был причастен, вы защищали бы его?

Г.РЕЗНИК: Ну, это вопрос факта, я уже отвечал, когда фамилия Патрушева звучала. Я могу вам сказать – я могу принять поручение на защиту любого человека, но если бы лица были причастны к преступлениям Сталина, то, по нашему законодательству, их нельзя было бы привлечь к ответственности уголовной, поскольку давностные сроки вышли. Надо придерживаться правовых принципов, и по тем законам, которые в нашей стране, они предусматривают сроки давности. Для тех лет они истекли, поэтому такие люди не могу быть привлечены к ответственности, хотя понятно, что преступления Сталина, преступления режима, безусловно, по-моему, уже осуждены. Здесь, по-моему, только у совсем зашоренных людей могут быть какие-то сомнения.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Понятно, давайте еще один звонок примем. Слушаем вас, говорите.

Слушатель: Добрый вечер.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Добрый вечер.

Слушатель: Москва, меня зовут Александр.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, Александр. Где запятую ставим?

Слушатель: Для меня совершенно однозначно, что ставить запятую надо перед «помиловать». Хочу буквально два слова сказать. В России, я думаю, много семей, в частности и моя, для которых те события были достаточно близкие. Так получилось, что после революции часть нашей семьи оказалась в Польше, поэтому и предвоенная история, Армия Крайова, Армия Людова тоже затронули многих родственников. Я помню события того декабря, они были непросты даже в польской дипломатической колонии здесь, в Москве, около Тишинского рынка, и тем не менее, получилось так, что даже у меня…

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Александр, а вы дипломат? Откуда вы знаете о настроениях в польской дипломатической колонии?

Слушатель: Родственники там работали.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: А, все ясно.

Слушатель: То есть по польской части семьи тоже этот разлом прошел. И тем не менее, к маршалу Ярузельскому я отношусь с огромным уважением и считаю, что, в первую очередь, он польский патриот, и думал, в первую очередь, не о режиме, а о Польше.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Понятна ваша позиция. Спасибо. Давайте еще один звонок, у нас время есть. Да, слушаю вас.

Слушатель: Добрый вечер. Вопрос можно Генри Резнику?

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Да, вы представьтесь, пожалуйста.

Слушатель: Евгений Александрович.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Евгений Александрович, где запятую будем ставить?

Слушатель: После слова «судить», а слово «нельзя» я бы убрал, потому что я считаю, что помилование относится только к осужденным, поэтому слово «нельзя» убрать, а запятую поставить после слова «судить» - судить, а затем помиловать.

Г.РЕЗНИК: Знаете, вы правы, но не надо придираться здесь. Я тоже обратил на это внимание, Юрий не даст мне соврать, - милуют, конечно, виновных, это понятно. Ну вот заменили, такая идиома получилась.

Слушатель: Ну, я за то, чтобы судить. Спасибо.

Г.РЕЗНИК: Ну видите, как у нас, какой разброс.

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Ну, у нас еще есть минута, еще примем звонок.

Слушатель: Добрый вечер. Конечно же, помиловать. Во-первых, возраст. Во-вторых, я считаю, что Ярузельский для Польши сделал больше хорошего, чем плохого. В те годы, как раз в 81-м году, у меня были очень близкие друзья в Академии общественных наук при ЦК КПСС, польские партийные деятели, достаточно высокопоставленные, которые учились в Академии, это даже как аспирантура считалась, и вот те события. Они, кстати, очень много вещей привозили, польскую водку я прекрасно помню…

Г.РЕЗНИК: Ну, вещи там были, у нас не было.

Слушатель: Дело не в этом. Вот я знаю те события – когда Ярузельский ввел военное положение, конечно, товар с Запада прекратился, переживали по этому поводу поляки, что уже сюда в Союз привезти было нечего, были опасения, что какие-то будут репрессии, но ничего этого не произошло. Запад очень много сделал для того, чтобы в Польше существовало это положение, такое неопределенное, потому что даже студентов в вузах, мне рассказывали поляки, очень большая агитация шла через границы. На всех партийных деятелей, хозяйственных крупных были такие анкеты, досье, сколько он зарабатывает…

Ю.КОБАЛАДЗЕ: Понятно, спасибо большое. К сожалению, наше время истекает. Я должен только сказать, что Анджей, наверное, будет делать и какие-то репортажи передавать из Москвы, в том числе что касается Ярузельского, можете смело утверждать, что большинство радиослушателей «Эха Москвы» все-таки ставят запятую перед словом «помиловать», то есть симпатии наших слушателей на стороне Ярузельского, хотя проблема, конечно, от этого не меняется, это очень серьезная проблема, и последние годы мы наблюдаем процесс за процессом. И Генри вспомнил о ГКЧП, то есть ответственность политика сегодня за то, что он делает, может аукнуться через годы, и пример Ярузельского – лишнее тому свидетельство. Спасибо вам большое за участие в передаче. Ждем вас снова.