После двух мировых войн во второй половине ХХ столетия появляется идея о единстве современного мира в рамках индустриального общества. Теорию конвергенции в различных модификациях поддерживали в своих разработках П. Сорокин (1889-1968 гг), Дж. Гэлбрейт (р. 1908), У. Ростоу (р. 1916), Р. Арон (1905-1983 гг), Зб. Бжезинский (р. 1908) и другие западные теоретики. В СССР с идеями конвергенции выступал А. Сахаров. Он неоднократно обращался к руководству страны, призывая покончить с «холодной войной», вступить в конструктивный диалог с развитыми капиталистическими странами для создания единой цивилизации с резким ограничением милитаризации. Руководство СССР проигнорировало обоснованность подобных идей, изолировав А. Сахарова от научной и общественной жизни.
Приоритет в разработке теории конвергенции принадлежит американскому экономисту Уолтеру Бакингему. В 1958 г. в книге «Теоретические экономические системы. Сравнительный анализ» он сделал вывод о том, что «реально действующие экономические системы становятся все более сходными, чем различными. Синтезированное общество позаимствует от капитализма частную собственность на орудия и средства производства, конкуренцию, рыночную систему, прибыль и другие виды материальных стимулов». Из социализма, по мнению Бакингема, в будущую конвергентную экономическую систему перейдет экономическое планирование, рабочий контроль над условиями труда, справедливое равенство в доходах населения.
Впоследствии к этим выводам пришли и основатель эконометрии Рагнар Фриш, голландский экономист-математик Ян Тинберген, американский институционалист Джон Гэлбрейт. В своей книге «Новое индустриальное общество» Гэлбрейт утверждает, что достаточно освободить социалистическую экономику от контроля со стороны государственного планового аппарата и коммунистической партии, чтобы она стала как две капли воды похожа на «капиталистическую экономику без капитализма».
Первопроходцами идеи конвергенции различных политических систем называют Питирима Сорокина. П. Сорокин внес значительный вклад в разработку теории конвергенции. В частности, он отмечал, что будущее общество «не будет ни капиталистическим, ни коммунистическим». Оно явится «неким своеобразным типом, который мы можем назвать интегральным». «Это будет, - утверждал Сорокин, - что-то среднее между капиталистическим и коммунистическим порядками и образами жизни. Интегральный тип будет объединять наибольшее число положительных ценностей каждого из ныне существующих типов, но свободных от присущих им серьезных недостатков».
В 1965 г. американское издание «Бизнес уик», характеризуя теорию конвергенции, писала - «Сущность этой теории состоит в том, что происходит совместное движение навстречу друг другу, как со стороны СССР, так и со стороны США. При этом Советский Союз заимствует у капитализма концепцию прибыльности, а капиталистические страны, в том числе США, - опыт государственного планирования». «В то время как СССР делает осторожные шаги в направлении капитализма многие западные страны одновременно заимствуют те или иные элементы из опыта социалистического государственного планирования. И вот складывается весьма любопытная картина: коммунисты становятся менее коммунистическими, а капиталисты - менее капиталистическими по мере того, как две системы все ближе и ближе приближаются к какой-то средней точке».
Закономерно, что само появление теории конвергенции и ее быстрое развитие с середины 1950-х гг. совпало с периодом противостояния двух общественно-политических систем - социализма и коммунизма, представители которых боролись между собой за передел мира, пытаясь насадить, нередко военным путем, свой порядок во всех уголках планеты. Противостояние, помимо отвратительных форм, которое оно принимало на политической арене (подкуп лидеров африканских стран, военное вмешательство и т.д.), несло человечеству угрозу термоядерной войны и глобального уничтожения всего живого. Передовые мыслители Запада все больше склонялись к мысли, что безумному соревнованию и военной гонке надо противопоставить нечто такое, что примирит две враждующие социальные системы. Так родилась концепция, согласно которой, заимствуя друг у друга все лучшие черты и тем самым сближаясь друг с другом, капитализм и социализм смогут ужиться на одной планете и гарантировать ее мирное будущее. В результате синтеза должно появиться нечто среднее между капитализмом и социализмом. Его назвали «третий путь» развития.
Вот как писал Дж.Гэлбрейт об объективных условиях конвергенции капитализма и социализма: «Конвергенция связана прежде всего с крупными масштабами современного производства, с большими вложениями капитала, совершенной техникой и со сложной организацией как важнейшим следствием названных факторов. Все это требует контроля над ценами и, насколько возможно, контроля над тем, что покупается по этим ценам. Другими словами, рынок должен быть не заменен, а дополнен планированием. В экономических системах советского типа контроль над ценами является функцией государства. Но ведь уже давно есть теория «субсидиарного» (вспомогательного) государства, которое берется за решение только тех задач и выполняет те функции, где рынок терпит фиаско и неэффективны действия гражданского общества. В США это управление потребительским спросом осуществляется менее формальным образом корпорациями, их рекламными отделами, агентами по сбыту, оптовыми и розничными торговцами. Но разница, очевидно, заключается скорее в применяемых методах, чем в преследуемых целях».
По-иному рассматривает перспективы развития социализма и капитализма французский экономист Ф. Перру. Он отмечает важность таких объективных неустранимых явлений, как процесс обобществления производства, возрастающая потребность в планировании производства, необходимость сознательного регулирования всей экономической жизни общества. Эти явления и тенденции проявляются уже в условиях капитализма, но свое осуществление получает лишь в обществе, освобожденном от оков частной собственности, при социализме. Современный капитализм допускает частичную реализацию указанных тенденций, пока и поскольку это совместимо с сохранением основ капиталистического способа производства.
Французский ученый пытается доказать близость двух систем наличием внутри них аналогичных противоречий. Констатируя тенденцию современных производительных сил к выходу за пределы национальных границ, к всемирному разделению труда, экономическому сотрудничеству, он отмечает тенденцию к созданию «всеобщей экономики», объединяющей противостоящие системы, способной удовлетворить потребности всех людей.
Французский социолог и политолог Р. Арон (1905-1983) в своей теории «единого индустриального общества» выделяет пять особенностей:
- 1. Предприятие полностью отделено от семьи (в отличие от традиционного общества, где семья выполняет, помимо прочих, хозяйственную функцию).
- 2. Для современного индустриального общества характерно особое - технологическое разделение труда, обусловленное не особенностями работника (что имеет место в традиционном обществе), а особенностями техники и технологии.
- 3. Промышленное производство в едином индустриальном обществе предполагает накопление капитала, тогда как традиционное общество обходится без подобного накопления.
- 4. Исключительное значение приобретает экономический расчет (планирование, система кредитования и пр.).
- 5. Современное производство характеризуется огромной концентрацией рабочей силы (идет образование промышленных гигантов).
Эти особенности, как считает Арон, присущи и капиталистической, и социалистической системам производства. Однако их конвергенции в единую мировую систему мешают различия в политическом строе и идеологии. В связи с этим Арон предлагает деполитизировать и деидеологизировать современное общество.
Политической причиной возникновения теории конвергенции стали геополитические результаты второй мировой войны, когда на карте мира появились полтора десятка социалистических стран, тесно связанных между собой. Их население составляло свыше трети всех живущих на Земле. Формирование мировой социалистической системы привело к новому переделу мира - взаимному сближению ранее разобщенных капиталистических стран, разделению человечества на два полярных лагеря. Доказывая необходимость их сближения и реальную возможность конвергенции, некоторые ученые приводили в пример опыт Швеции, добившейся впечатляющих успехов как в области свободного предпринимательства, так и в сфере социальной защиты населения. Полное сохранение частной собственности при ведущей роли государства в деле перераспределения общественного богатства казалось многим социологам Запада воплощением подлинного социализма. При помощи взаимного проникновения двух систем сторонники этой теории намеревались придать социализму большую эффективность, а капитализму - гуманистичность.
Идея конвергенции оказалась в центре внимания после появления в 1961 г. известной статьи Я. Тинбергена, выдающегося голландского математика и экономиста, лауреата первой Нобелевской премии по экономике (1969). Он обосновывал необходимость преодоления разрыва между «богатым Севером» и «бедным Югом», считая, что, разрабатывая проблемы развивающихся стран, поможет исправлению пагубных последствий колониального угнетения и внесет свой посильный вклад в оплату долгов бывшим колониальным странам со стороны прежних метрополий, включая его собственную страну.
Французский ученый и публицист М. Дюверже сформулировал свой вариант конвергенции двух систем. Социалистические страны никогда не станут капиталистическими, а США и Западная Европа - коммунистическими, однако в результате либерализации (на Востоке) и социализации (на Западе) эволюция приведет существующие системы к единому устройств - демократическому социализму.
Идея синтеза двух противоположных социальных систем - демократии западного образца и российского (советского) коммунизма - развивалась П.Сорокиным в 1960 г. в статье «Взаимное сближение США и СССР к смешанному социокультурному типу». Сорокин, в частности, писал о том, что дружба капитализма с социализмом наступит не от хорошей жизни. Обе системы находятся в глубоком кризисе. Упадок капитализма связан с разрушением его основ - свободного предпринимательства и частной инициативы, кризис коммунизма вызван его неспособностью удовлетворять элементарные жизненные потребности людей. Спасение СССР и США - двух лидеров враждебных лагерей - во взаимном сближении.
Но суть конвергенции не только в политических и экономических переменах, которые должны наступить после падения коммунизма в России. Суть ее в том, что системы ценностей, права, науки, образования, культуры этих двух стран - СССР и США (то есть этих двух систем) - не только близки друг к другу, но и как бы движутся одна навстречу другой. Речь идет о взаимном движении общественной мысли, о сближении менталитетов двух народов.
В СССР сторонником теории конвергенции был академик А.Д.Сахаров, посвятивший данной теории книгу «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» (1968). Сахаров неоднократно подчеркивал, что является не автором, а лишь последователем теории конвергенции: «Эти идеи возникли как ответ на проблемы нашей эпохи и получили распространение среди западной интеллигенции, в особенности после второй мировой войны. Они нашли своих защитников среди таких людей, как Эйнштейн, Бор, Рассел, Сцилард. Эти идеи оказали на меня глубокое влияние, я увидел в них надежду на преодоление трагического кризиса современности».
Подводя итоги, следует отметить, что теория конвергенции претерпела определенное развитие. Первоначально она доказывала образование экономического сходства между развитыми странами капитализма и социализма. Это сходство она видела в развитии промышленности, технологии, науки.
В дальнейшем теория конвергенции стала вместе с тем прокламировать растущее сходство в культурно-бытовом отношении между капиталистическими и социалистическими странами, такие как, тенденции развития искусства, культуры, развитие семьи, образования. Отмечалось происходящее сближение стран капитализма и социализма в социальном и политическом отношениях.
Социально экономическая и социально политическая конвергенция капитализма и социализма стала дополняться идеей конвергенции идеологий, идеологических и научных доктрин.
Однако здесь надо обратить внимание на одно обстоятельство, о котором до сих пор еще не было речи. Образовательное значение иностранных языков мы усматривали прежде всего в наблюдении над различиями внутренней формы восприятия действительности и над различиями в объеме и содержании соответственных понятий разных языков, нашедшими себе то или другое выражение в языке. Эти языковые различия связаны отчасти с вполне актуальными различиями в культуре носителей этих языков, а отчасти являются пережитками былых различий в ней. Они сглаживаются по мере взаимопроникновения и ассимиляции соответственных культур, и дело доходит иногда до того, что два языка могут представлять собой просто два звуковых варианта одного и того же по внутренним формам языка. Такое положение вещей в крайней форме наблюдается в тех случаях, когда два языка сосуществуют в одном и том же коллективе, т.е. в случаях так называемого двуязычия. Единство современной европейской культуры не подлежит сомнению, и оно находит многочисленное отражение в языке. Не говоря уже о таких специально технических терминах, как латинское casus, немецкое Fall, русское падеж (где все три слова не только обозначают одно и то же грамматическое явление, но и обозначают его одним и тем же способом - посредством производного существительного от глагола падать), европейские языки полны так называемых калек, которые множатся чуть не ежедневно: отдельные куски бумаги всегда называются листами (ср. французское feuille и латинское folio -немецкое Blatt); орудия письма всегда называются пером (ср. французское plume, немецкое Feder); поезд в европейских языках называется существительным от глагола тянуть (ср. итальянское treno, немецкое Zug, чешское vlak); русское железная дорога отвечает французскому chemin de fer, немецкому Eisenbahn, итальянскому ferrovia; русское понимать (от имать) отвечает французскому com-prendre, немецкому be-greifen; русское совесть отвечает латинскому con-scientia, немецкому ge-wissen; русское тяжелобольной отвечает французскому gravement malade (ср. латинское gravis - тяжелый, немецкое schwerkrank); русское легкомысленный отвечает немецкому leichtsinnig, французскому leger и т.д.
Из сказанного следует, что европейские языки должны давать сравнительно меньше материала для наблюдения над различиями во внутренней форме, чем, например, разные «экзотические» языки, в основе которых лежит совсем иная культура. С этой точки зрения и греческий, и латинский языки дают, пожалуй, больше материала для сравнения, чем современные европейские языки, поскольку древние греческая и римская культуры, конечно, очень отличаются от нашей современной, хотя и являются ее источником.
Сущность теории конвергенции (сближения) альтернативных экономических систем
Конвергенции теория, современная буржуазная теория, согласно которой экономические, политические и идеологические различия между капиталистической и социалистической системами постепенно сглаживаются, что приведет, в конечном счете, к их слиянию. Теория конвергенции возникла в 50--60-х гг. XXв. под влиянием прогрессирующего обобществления капиталистического производства в связи с научно-технической революцией, возрастанием экономической роли буржуазного государства, внедрением элементов планирования в капиталистических странах. Характерными для данной теории являются искаженное отражение этих реальных процессов современной капиталистической жизни и попытка синтезировать ряд буржуазно-апологетических концепций, имеющих целью замаскировать господство крупного капитала в современном буржуазном обществе. Наиболее видные представители теории.: Дж. Голбрейт, П. Сорокин (США), Я. Тинберген (Нидерланды), Р. Арон (Франция), Дж. Стрейчи (Великобритания). Идеи К. т. широко используются "правыми" и "левыми" оппортунистами и ревизионистами.
Одним из решающих факторов сближения двух социально-экономических систем Конвергенции считает технический прогресс и рост крупной промышленности. Представители указывают на укрупнение масштабов предприятий, повышение удельного веса промышленности в народном хозяйстве, возрастающее значение новых отраслей промышленности и прочее как на факторы, способствующие всё большему сходству систем. Коренной порок таких взглядов -- в технологическом подходе к социально-экономическим системам, при котором общественно-производственные отношения людей и классов подменяются техникой или технической организацией производства. Наличие общих черт в развитии техники, технической организации и отраслевой структуре промышленного производства ни в коей мере не исключает коренных различий капитализма и социализма.
Сторонники Конвергенции выдвигают также тезис о схожести капитализма и социализма в социально-экономическом отношении. Так, они говорят о всё большем сближении экономической роли капиталистического и социалистического государства: при капитализме направляющая экономическое развитие общества роль государства якобы усиливается, при социализме -- уменьшается, так как в результате проводимых в социалистических странах экономических реформ происходит якобы отход от централизованного, планового ведения народного хозяйства и возвращение к рыночным отношениям. Такая трактовка экономической роли государства искажает действительность. Буржуазное государство, в отличие от социалистического, не может играть всеобъемлющей направляющей роли в экономическом развитии, так как большинство средств производства находится в частной собственности. В лучшем случае буржуазное государство может осуществлять прогнозирование развития экономики и рекомендательное ("индикативное") планирование или программирование. Принципиально неверна концепция "рыночного социализма" -- прямое извращение природы товарно-денежных отношений и характера хозяйственных реформ в социалистических странах. Товарно-денежные отношения при социализме подчинены плановому руководству со стороны социалистического государства, экономические реформы означают совершенствование методов социалистического планового руководства народным хозяйством.
Иной вариант выдвинул Дж. Голбрейтом. Он не говорит о возврате социалистических стран к системе рыночных отношений, а, напротив, заявляет, что в любом обществе при совершенной технике и сложной организации производства рыночные отношения должны быть заменены плановыми отношениями. При этом утверждается, что при капитализме и социализме якобы существуют сходные системы планирования и организации производства, которые и послужат основой для конвергенции этих двух систем. Отождествление капиталистического и социалистического планирования есть искажение экономической действительности. Голбрейт не делает различия между частно-хозяйственным и народно-хозяйственным планированием, видя в них лишь количественное различие и не замечая принципиального качественного отличия. Сосредоточение в руках социалистического государства всех командных позиций в народном хозяйстве обеспечивает пропорциональное распределение труда и средств производства, тогда как корпоративное капиталистическое планирование и государственное экономическое программирование неспособны обеспечить такую пропорциональность и не в состоянии преодолеть безработицу и циклические колебания капиталистического производства.
Конвергенции теория получила на западе распространение среди различных кругов интеллигенции, причём одни из её сторонников придерживаются реакционных социально-политических воззрений, другие же -- более или менее прогрессивных. Поэтому в борьбе марксистов против Конвергенции необходим дифференцированный подход к различным сторонникам данной теории. У некоторых ее представителей (Голбрейт, Тинберген) теория связывается с идеей мирного сосуществования капиталистических и социалистических стран, по их мнению, только конвергенция двух систем может спасти человечество от термоядерной войны. Однако выведение мирного сосуществования из конвергенции совершенно неправильно и по существу противостоит ленинской идее мирного сосуществования двух противоположных (а не сливающихся) общественных систем.
По своей классовой сущности теория конвергенции есть изощренная форма апологии капитализма. Хотя она внешне как бы становится и над капитализмом и социализмом, ратуя за некую "интегральную" экономическую систему, по существу же предлагает синтез двух систем на капиталистической основе, на базе частной собственности на средства производства.
Будучи в первую очередь одной из современных буржуазных и реформистских идеологических доктрин, вместе с тем выполняет и определенную практическую функцию: она пытается обосновать для капиталистических стран меры, направленные к осуществлению "социального мира", а для социалистических стран -- меры, которые были бы направлены к сближению социалистической экономики с капиталистической на путях так называемого "рыночного социализма".
Если в историческом - диахронном - измерении развитие и совершенствование культуры обеспечивается преемственностью, то в географическом - синхронном - плане ту же самую функцию выполняют процессы взаимопроникновения и взаимообогащения культур, часто обозначаемые широким термином - аккультурация. Так же как отдельный человек немыслим в отрыве от себе подобных, точно так же ни одна культура не способна полноценно существовать в абсолютной изоляции от материальных и духовных достижений других человеческих коллективов. «Настоящие ценности культуры, - пишет Д.С.Лихачев, - развиваются только в соприкосновении с другими культурами, вырастают на богатой культурной почве и учитывают опыт соседей. Может ли развиваться зерно в стакане дистиллированной воды? Может! - но пока не иссякнут собственные силы зерна, затем растение очень быстро погибает. Отсюда ясно: чем «несамостоятельнее» любая культура, тем она самостоятельнее. Русской культуре (и литературе, разумеется) очень повезло. Она росла на широкой равнине, соединенной с Востоком и Западом, Севером и Югом». Сейчас практически нет совершенно изолированных от мира культурных общностей, кроме, быть может, небольших туземных племен, затерянных в сельве Латинской Америки или в каком-нибудь другом укромном уголке нашей планеты. Иными словами, любой народ так или иначе открыт для восприятия чужого опыта и одновременно готов делиться собственными ценностями с ближними и дальними соседями. Таким образом, одна культура как бы «проникает» в другую и делает ее богаче и универсальнее.
Процессы, происходящие" на «культурной» карте человечества, которая меняется без резких переходов и неизмеримо медленнее, чем его экономическая и политическая панорама, не ограничиваются, однако, лишь стихийным и ненасильственным взаимопроникновением и взаимообогащением культур, а принимают и более радикальные формы, такие, например, как ассимиляция и транскультурация.
Ассимиляция (от лат. assimilation - уподобление) заключается в полном или частичном поглощении культуры одного, обычно менее цивилизованного и более «слабого», народа другой иноземной культурой, чаще всего, путем завоевания, последующих смешенных браков и целенаправленного «растворения» порабощенного этноса в этносе поработителя. Последним бастионом при этом выступает язык, с утратой которого погибает и ассимилированная культура. Так, с приходом европейцев подверглись почти полной этнокультурной ассимиляции многочисленные племена и народности Америки, Африки и других регионов «третьего мира», так же, впрочем, как это было и в имперской практике сталинизма по отношению к «малым» народам бывшего СССР. Естественно, конечно, что чем многочисленнее тот или иной народ и чем богаче его культура и история, тем труднее он поддается внешнему воздействию. В этом случае может произойти не поглощение одного народа другим, а их смешение в некоем новом синтезе, образующем оригинальную, уже «гибридную» культуру. Яркие примеры тому дает Латинская Америка: слияние древней и богатейшей цивилизации ацтеков с культурой Испании подарило миру неповторимую культуру Мексики; разрушенная конкистадорами Империя инков продолжилась в столь же самобытных «индо-американских» культурах нынешних Перу, Боливии и Эквадора; в результате многовекового смешения португальцев, местных этносов и африканцев в лице миллионов завезенных в Америку негров-рабов родилась уникальная «афроамериканская» культура Бразилии и т. д. При этом следует иметь в виду, что у многих латиноамериканских народов до сих пор сохраняется дву- и даже триязычие, как свидетельство огромной жизнеспособности их первоначального культурного субстрата.
Транскультурация - понятие менее разработанное в специальной литературе, хотя и широко распространенное в жизни. Оно заключается в том, что определенная этнокультурная общность, в силу добровольной миграции или насильственного переселения, перемещается в другой, иногда весьма отдаленный район обитания, где полностью отсутствует инокультурная среда или она представлена весьма незначительно. Транскультурацией можно считать заселение и освоение белыми колонистами бескрайних земель Северной Америки или Австралии, где племена аборигенов, несмотря на отчаянное военное и духовное сопротивление, не смогли оказать заметного влияния на культуру завоевателей. Так или иначе, результатом процессов транскультурации можно считать первоначальную культуру США, хотя со временем она превратилась в своеобразный «плавильный котел», где смешиваются культуры многих этносов и народов; сходной была судьба и франкоязычной Канады - прямой наследницы французской культуры; с известными оговорками сказанное относится и к формированию культуры Гаити, которая до сих пор в своих глубинных истоках больше принадлежит Африке, чем Америке или Европе. Если брать примеры из жизни России, то с транскультурацией связана вся история обширных немецких поселений и автономий, позднее, как известно, ликвидированных И. Сталиным, так же, впрочем, как и его «эксперименты» с насильственным переселением целых народов.
Процессы транскультурации для вовлеченных в них людей протекают далеко небезболезненно. Та или иная этнокультурная общность, подобно растению, будучи пересаженной на иную почву, может погибнуть или заметно измениться, приспосабливаясь к новым обстоятельствам и новой среде. Тем не менее, некоторые ученые, и в частности крупнейший немецкий филолог, этнограф и культуролог Лео Фробениус (1873 - 1938), считают, что благодаря наличию у каждой культуры некоего устойчивого «кода», некоей сопротивляющейся чуждым влияниям «души» (padeuma) ее жизнестойкость и способность к сохранению своей индивидуальности весьма велики. «Мы можем утверждать, - пишет Фробениус, - что стиль культур - в самом высоком смысле этого понятия - детерминирован пространством и постоянен, несмотря на различные способы проявления, в пределах этого пространства. Будут существовать неизменно: во влажных тропиках и субтропиках - мистически окрашенная культура; в такой стране, как Соединенные Штаты - охотничья культура (безразлично, будут ли охотиться за бизонами или долларами)».
Взаимным контактам и взаимообогащению культур, так же как и процессам ассимиляции и транскультурации, может способствовать или, наоборот, их тормозить целый ряд объективных факторов. Мы уже неоднократно говорили о роли географической среды и географического пространства. Например, народы, даже соседние, такие как Россия и Китай, разделенные мощными горными массивами и пустынями, так же как Япония и США, между которыми простирается безбрежный океан, исторически имели меньше возможностей для каких-либо взаимных влияний, чем, скажем, та же Россия и европейские страны, связанные морями и равнинами и расположенные в непосредственной близости друг от друга. Не менее важен и языково-этнический фактор. Например, культурное взаимопроникновение между родственными славянскими народами, нашедшее свое выражение, в частности, в движении панславизма, осуществлялось значительно легче, чем, скажем, их же обмен с соседней Венгрией, древнейшее население которой в результате транскультурация оказалось на стыке славянского, романского и германского миров. В то же время, благодаря одному языку и общему исходному этносу, несмотря на огромные расстояния, существует гораздо меньше препятствий для духовного взаимообмена между такими англоязычными «белыми» странами, как Великобритания, США, Канада и Австралия, представлявшими некогда одну и ту же европейскую культуру в составе Британской колониальной империи.
Способствовать взаимным симпатиям народов, а следовательно, и процессам взаимообогащения культур, а иногда и тормозить их, может благоприятный или неблагоприятный ход самой истории. Достаточно сравнить, например, культурные связи России с двумя нашими соседями, братскими славянскими народами - болгарским и польским. Диаметрально противоположное воздействие на их отношения и духовную близость с нами оказали и продолжают оказывать такие исторические события, как, с одной стороны, русско-турецкие войны XIX в., вот уже более ста лет питающие болгаро-русское братство; а с другой - наши давние конфликты и разногласия с Польшей - от Лжедмитриев в 1604 - 1610 гг. до Катыни в 1940 г., до сих пор отягощающие память русских и поляков, несмотря на их кровное родство.
В тесной связи с историческим фактором, влияющим на судьбы национальных культур, стоит и фактор политический. Ведь история, как известно, - та же самая политика, только опрокинутая в прошлое. Нагляднейшим примером пагубного воздействия политики на культуру и, в частности, на ее способность распространяться в пространстве стал пресловутый «железный занавес» - негодная, хотя и небезуспешная попытка отсечь многочисленные народы бывшего СССР и, прежде всего русский народ, от мировой цивилизации. Вообще, естественные процессы развития национальных культур на территории нашей страны были в значительной степени парализованы сталинской политикой депортаций, геноцида, великодержавного шовинизма и принудительной русификации. В результате подобной практики подавления национальной и этнической самобытности в сочетании с имперским изоляционизмом отечественная культура понесла неисчислимые потери. Впрочем, говоря о связи политики с культурой, можно утверждать, что духовный суверенитет любого, самого небольшого этноса, будучи вызовом всякой унитарной власти, никогда не уживался с диктаторскими режимами и тоталитаризмом.
По мере развития человечества, в судьбах культуры всех без исключения стран важную, если не решающую роль с середины XX в. начинает играть уже упоминавшийся нами глобальный технологический фактор. Здесь, с точки зрения процессов аккультурации, ассимиляции и транскультурации, прежде всего, имеется в виду прогресс в области электронно-информационных технологий, средств транспорта, связи и сохранения, тиражирования и распространения информации. Практически под их напором постепенно «размываются» замкнутые культурные общности, их взаимная диффузия принимает необратимый и всемирный характер. И чем более «технологична» та или иная страна, тем больше возможностей для обогащения она приобретает. Примером в этом случае могут служить Соединенные Штаты, которые не только стремятся впитать в себя все наиболее значительные достижения науки и искусства других народов, но и становятся огромным резервуаром, куда стекаются «мозги и таланты», привлеченные высоким уровнем жизни.
Проблема взаимопроникновения и взаимообогащения культур не сводится лишь к описанию и анализу разнообразных этнокультурных процессов, но ставит перед учеными и еще один теоретический вопрос: все ли сферы той или иной культурной общности одинаково проницаемы для чужеродных заимствований и одновременно способны к самоотдаче? Оказывается, нет. Несмотря на искусственные, вызванные конкуренцией препоны, легче всего в мировом масштабе распространяются достижения техники, естествознания и точных наук, на что указывал еще А.Вебер. Сравнительно свободно усваиваются другими народами наиболее яркие открытия и новшества в области искусства и литературы, о чем свидетельствует, например, универсальная значимость многих художественных «измов» - от реализма до абстракционизма, признаваемых уже как на Западе, так и на Востоке. Достаточно восприимчивы к взаимовлияниям языки, прежде всего, лексика. Проявление этого - многочисленные иноязычные слои в любом развитом языке, а также неуклонный рост международной терминологии, понятной человеку любой национальности. Есть, однако, область, - неприкасаемая сердцевина всякой культуры, - где взаимопроникновение и взаимодействие сводится к минимуму или вообще исключено. Это - фольклор, чисто национальные художественные стили, преломляющиеся в изделиях народных промыслов, нравы и обычаи, бытовая фразеология и некоторые другие проявления неродственных и территориально отдаленных национально-этнических групп, еще не затронутых или слабо затронутых научно-технической революцией.
Не всех убеждают резоны, что глобализация экономики требует вводить единые правила игры , не все принимают ссылки на экономический рывок, сделанный Великобританией после решительных реформ М. Тэтчер (вариант рывок Соединенных Штатов после реформ Р. Рейгана). В XX в. Япония пережила колоссальный успех своей национальной экономической модели , и потому естественно, что у радикальной конвергенции много противников в японском обществе. Одни считают, что смена этой модели нужна, но она не удастся, так как старые институты слишком укоренены. Другие - что смена не нужна, так как эти институты заведомо лучше западных, ибо они эффективнее и/или лучше отвечают общественным ценностям японцев. Но прямых про-
Усиление процессов конвергенции, основывающихся на универсальных экономических, культурных, моральных, правовых и гуманитарных ценностных ориентациях, признанных мировым сообществом в конце XX столетия.
Действительно, эволюционная трансформация капитализма в развитых странах в направлении к постиндустриальному обществу, современной смешанной экономике происходила, в частности, и под влиянием как позитивного, так и в ещё большей мере негативного опыта стран, которые относили себя к социалистическим (СССР, страны Восточной Европы). Однако невозможность успешного развития этих стран в рамках существовавшей в них административно-командной системы , глубокий кризис, а затем и крах этой системы привели к тому, что уже в 1980-х гг. теория конвергенции утратила былую популярность и стала предметом истории экономической мысли.
Ныне термин конвергенция используется прежде всего при описании интеграционных процессов. В основе мирового интеграционного развития лежат общие тенденции и императивы научно-технического и социально-экономического прогресса. Они обусловливают сближение (конвергенцию) экономик всё большего числа стран при сохранении их национальных особенностей. Существует много моделей и вариантов смешанной экономики . В рамках этого многообразия действуют тенденции к сближению экономических стратегий и моделей социальной политики развитых стран. В результате изменения стратегии развития во многих развивающихся странах начинает, хотя и медленными темпами, сокращаться разрыв между индустриальным Севером и развивающимся Югом по ряду показателей человеческого развития (таких, как уровень доходов на душу населения, ожидаемая продолжительность жизни, грамотность взрослого населения , калорийность дневного рациона питания, энергопотребление на душу населения и др.).
Какой путь развития будет избран миром Какой сценарий использования имеющихся активов выберет Россия XXI века Ответы на эти вопросы по существу и определят темпы экономической конвергенции, а следовательно и процессы унификации законодательных баз, повсеместной информатизации, обеспечения прозрачности экономического пространства, установления мировой финансовой и информационной сети , организации действенной системы глобального контроля за конфигурацией мирового дохода и за методами его незаконного присвоения. Доход, о котором идет речь, есть результат использования всей совокупности активов. Именно их объемы, цены и ликвидность предопределяет приоритеты в деятельности организованной преступности. Совокупность предметов хищения схематично представлена на рис. 7.
Предпринятые усилия были подкреплены, надо это признать, планом Маршалла . С осуществлением реконструкции, вновь обретя жизненную силу, Европа и Япония, так же как и другие страны западного мира (Канада, Австралия и Новая Зеландия), прибегли к стратегии экономического роста , которая на протяжении 50-х и 60-х годов имела блестящий успех. Упомянутые регионы смогли догнать Соединенные Штаты, что они безуспешно пытались сделать с конца XIX в. Тенденция к конвергенции четко обозначилась на экономическом горизонте западного мира, постепенно выравнивая уровни развития образующих его стран и открывая эру беспрецедентного материального их процветания и продолжительного роста.
Следует также внести некоторые нюансы и в гипотезу, которая предполагает постепенное устранение пропасти, отделявшей США от остального мира. Конвергенция была доминирующей тенденцией экономического развития в 50-х, 60-х годах, так как темпы роста Западной Европы и Японии опережали американские. Однако не следует упускать из виду то обстоятельство, что технологический прогресс и методы современного управления производством в США продолжали развиваться. В Европе же и Японии наверстывающий процесс в новых отраслях протекал гораздо медленней, чем в традиционных. Таким образом, несмотря на общую тенденцию к конвергенции, в некоторых секторах экономики проявились признаки новой дивергенции.
Американский социолог П. Сорокин считает, что сближение двух систем идет по всем основным линиям в области естествознания и техники, общественных наук, права, образования, искусства, религии, брака и семьи, экономической системы , социальных отношений, политической системы. По мнению П. Сорокина, в итоге этой взаимной конвергенции США и СССР возникает некое промежуточное общество, отличное и от коммунизма, и от капитализма.
Такие модели полностью фальсифицируют саму суть социализма, затушевывают коренные его отличия от капитализма. Буржуазные экономисты при создании моделей социализма не видят принципиальных различий в классовой природе государства в условиях капитализма и при социализме. А именно классовая природа определяет, в чьих интересах и в каких целях создается и используется государственная собственность . В условиях государственно-монополистического капитализма государственная собственность создается и используется в интересах ведущих монополистических групп. При социализме государство выражает интересы всего социалистического общества. Поэтому государственная социалистическая собственность является собственностью общенародной, в принципе, по существу отличной от собственности государственно -капиталистической. Группа буржуазных теоретиков, игнорируя объективные экономические законы социализма, объявляет советскую экономику командной , действующей якобы по приказу сверху (см. Командной экономики теория). Все указанные теории извращают, каждая по-своему, механизм экономического функционирования социализма. Со вступлением СССР в этап зрелой социалистической экономики, с процессами строительства развитого социализма в других странах социалистического содружества связано применение к социализму буржуазных теорий индустриального общества (см. Индустриального общества теория), конвергенции (см. Конвергенции теория), авторы которых пытаются стереть коренные различия между капитализмом и социализмом, отрицают преимущества социализма.
Особенно широкое распространение получили различные теории конвергенции социализма и капитализма. Сторонники этих теорий утверждают, что социализм и капитализм как общественно-экономические системы под воздействием научно-технической революции сближаются, различия между ними в перспективе будут устранены и в конечном счете будет создано единое индустриальное общество.
К социологическому направлению относятся и те теории, которые в основу развития общества кладут изменения в технике производства (теория стадий экономического роста , теории индустриального общества), а также другие многочисленные теории трансформации капитализма. Для всех них характерно игнорирование капиталистических производственных отношений и стремление найти какую-то альтернативу коммунизму. Некоторые буржуазные экономисты в итоге своих рассуждений делают вывод о конвергенции, то есть о сближении, двух мировых общественных систем.
Существует несколько разновидностей теории конвергенции . Например, Гэлбрейт в качестве основы сближения двух общественно-экономических систем выдвигает развитие техники. Тенденцию конвергенции он обнаруживает в росте крупного производства, сохранении автономии предприятий, государственном регулировании совокупного спроса и т. д. Мы видим,- делает вывод Гэлбрейт,- что конвергенция двух как будто различных индустриальных систем происходит во всех важнейших областях.
При всех различиях стран, образующих современную структуру мирового хозяйства , общая тенденция их развития выражается во взаимной конвергенции, при которой развивающиеся страны по общему уровню их экономического развития , хотя и медленно, но выравниваются с передовыми промышленно развитыми странами, опираясь на их капиталы, технологию и создаваемую ими инфраструктуру мирового хозяйства . Передовые же страны и их транснациональные компании , используя рыночные отношения , финансовые ресурсы и технологии, обеспечивают расширенное воспроизводство своего капитала за счет развивающихся стран и их больших природных и трудовых ресурсов.
С учетом этого равенство сбережений внутри страны с инвестициями, то есть 8 = 1, теперь не является условием достижения внутреннего макроэкономического равновесия . Недостающие для него капиталы и инвестиции могут ввозиться страной из других государств. Более того, страны, стремящиеся осуществить экономическую конвергенцию, то есть выйти на уровень, близкий к развитым государствам, как правило, вначале становятся хроническими должниками, имеющими пассивный платежный баланс . Для них важно, чтобы внешние займы по инвестициям находили эффективное применение , обеспечивающее на первых порах обслуживание внешнего долга , то есть выплату процентов на уровне их международной ставки. В последующем такие инвестиции способны служить увеличению производства товаров на экспорт и достижению активного торгового баланса по международным текущим операциям.
КОНВЕРГЕНЦИЯ (от лат. onverge - приближаюсь, схожусь) - сближение разных экономических систем, стирание различий между ними, обусловленные общностью социально-экономических проблем и наличием единых объективных закономерностей развития.
КОНВЕРГЕНЦИЯ - термин, используемый в экономике для обозначения сближения различных экономических систем, экономической и социальной политики различных стран. Термин конвергенция получил признание в экономической науке в связи с широким распространением в 1960-1970 гг. теории конвергенции . Эта теория разрабатывалась в различных вариантах представителями институциона-лизма (П. Сорокиным, У. Ростоу, Дж. К. Гэлбрейтом (США), Р. Ароном (Франция), эконометрикой Я. Тинбергеном (Нидерланды) Д. Шельским и О. Флехт-хаймом (ФРГ). В ней взаимодействие и взаимовлияние двух экономических систем капитализма и социализма в ходе
