На протяжении нескольких месяцев с лета 1918 г. по весну 1921 г. определяющим в области гражданской политики Советской России являлся комплекс мероприятий, вошедших в историю под названием “военного коммунизма”. Военный коммунизм стал ответом на условия, вызванные мировой и гражданской войной, и представлял собой чрезвычайную экономическую политику военного времени, основной целью которой стало обеспечение победы советского режима в остром социальном противоборстве, сотрясавшем Россию.
Основными проявлениями военного коммунизма стало формирование предельно-централизованной экономической модели; элементы милитаризации труда; приоритетное внимание крупному, прежде всего военному производству; ограничение и подчинение государству рыночных, товарно-денежных отношений; неэквивалентный продуктообмен между городом и деревней с применением насильственных способов изъятия продукции крестьянского хозяйства; прямое снабжение населения городов необходимым минимумом услуг, продовольственных и промышленных товаров для предотвращения вымирания важных промышленных центров.
Система военного коммунизма складывалась постепенно, по мере обострения гражданской войны, усиления интервенции и ужесточения внешнеэкономической блокады советской республики. На её формирование оказали воздействие утопические представления части большевиков о будущем справедливом обществе и методах его достижения. Однако чаще советским лидерам приходилось исходить не из собственных доктрин, а из жёсткой логики выживая в условиях катастрофы, лишь впоследствии, задним числом освещая собственные действия ссылками на марксистскую идеологию, подгоняя теорию под потребности текущей политики (не случайно само понятие “военный коммунизм” вошло в политический язык лишь к началу 1921 г., когда уже начался постепенный отказ от его наиболее крайних проявлений).
Наиболее наглядно военный коммунизм проявил себя в аграрном секторе. Венно-коммунистические меры в сельском хозяйстве начались с продовольственной диктатуры. В деревню спешно направлялись рабочие продовольственные отряды, с оружием в руках реквизировавшие хлеб у крестьян. Осенью 1918 г. по неполным данным, город послал в деревню около 80 тыс. чел. заготавливать продовольствие. Продотряды действовали в соответствии с призывом Ленина и наркома продовольствия А.Д. Цурюпы: “если нельзя взять хлеб у деревенской буржуазии обычными средствами, то надо взять его силой”.
В большевистской партии далеко не все были согласны с такими жёсткими мерами. Группа практиков, возглавляемая А.И. Рыковым, отрицала необходимость продовольственной диктатуры. Весной и летом 1918 г., когда голод охватил промышленные центры страны и партия стала жестко проводить хлебную монополию, Рыков на заседании Совнаркома 9 мая выступил против продовольственной диктатуры и предложил изымать хлеб из деревни не штыком, а в обмен на продукцию заводов и фабрик. На близких Рыкову позициях стояли Л.Б. Каменев и некоторые другие видные большевики. Современный историк С.А. Павлюченков называет систему защищаемых ими взглядов “продовольственной оппозицией”.
Одним из ключевых методов социалистического переустройства деревни становится курс большевиков на создание образцовых коллективных хозяйств. Об этом говорилось, в частности, в Постановлении ВЦИК от 14 февраля 1919 г. «О социалистическом землеустройстве и мерах перехода к социалистическому земледелию». В декабре того же года прошёл I Всероссийский съезд земледельческих коммун и сельскохозяйственных артелей, в работе которого приняли участие 140 коммунаров. Выступая перед делегатами съезда, В.И. Ленин отмечал, что каждая коммуна должна стать для крестьян “практическим примером, показывающим им, что она, хотя и слабый, маленький еще росток, но все же не искусственный, не парниковый, а настоящий росток нового социалистического строя”. Съезд принял Устав Всероссийского союза сельскохозяйственных коммун и артелей, ставший программой работ по укреплению коллективных форм сельского хозяйства.
Многие крестьяне встретили создание коммун и совхозов (государственных аграрных предприятий) враждебно, поскольку те строились на самых удобных и культурных землях, прежде принадлежавших помещикам. Консервативная часть крестьянства ответила на создание коллективных хозяйств потравами посевов, поджогами домов, истреблением скота. В деревнях популярным становится лозунг «Да здравствует Советская власть, но долой коммунию».
Сопротивление деревни и неспособность «коммунистических хозяйств» накормить страну хлебом, заставляло большевиков искать новые, более действенные способы перекачки хлеба из деревни в город. С августа 1918 г. наметились первые, ещё робкие признаки того, что советская политика в отношении к крестьянству стала меняться в сторону поиска компромисса. Втрое повышались закупочные цены на хлеб, увеличился поток направляемых деревне промышленных товаров. Идя навстречу крестьянству, VI Всероссийского съезда Советов в ноябре 1918 г. принял решение, по которому комбеды упразднялись и сливались Советами.
В 1919 г. советская власть провозгласила новый этап в своих взаимоотношениях с крестьянством. На VIII съезде РКП(б) в марте 1919 г. Ленин выступил с новаторской речью, в которой провозгласил, что партия от политики нейтрализации середняка должна перейти к союзу с ним. Он призвал коммунистов «не сметь командовать середняком» и «уметь достигать соглашения со средним крестьянином». Изменение курса Ленин объяснял поворотом середняка и мелкобуржуазных слоев города к Советской власти, что требовало от правящей партии политики компромиссов во взаимоотношениях с непролетарскими слоями населения.
Важнейшим мероприятиям этого времени по отношению к деревне становится продразвёрстка, которая вводилась11 января 1919 г. Декретом СНК «О разверстке между производящими губерниями зерновых хлебов и фуража, подлежащих отчуждению в распоряжение государства». Разверстка производилась в порядке принудительного отчуждения зерновых ресурсов с оплатой их по твердым, как правило уступающим рыночным, ценам. Тем самым, объявляя продразверстку, большевики брали на вооружение опыт Царского и Временного правительств 1916 -1917 гг. по заготовке хлеба через государственные задания.
Если прежде, когда в деревне осуществлялась политика продовольственной диктатуры, у крестьян изымались абсолютно все излишки сверх произвольно установленной потребительской нормы, то теперь государство заранее определяло свои потребности в хлебе и фураже, и крестьянин мог надеяться, что произведённое сверх этой нормы он сможет оставить для собственного потребления. Однако на практике, когда размеры хлебозаготовок определялись исходя не из возможностей крестьянского хозяйства, а из потребностей государства, крестьянину подчас приходилось отдавать не только излишки, но и часть хлеба, необходимого для содержания семьи.
К концу гражданской войны чрезвычайные меры в отношении деревни, казалось бы, должны были отойти в прошлое. Но этого не произошло. Наоборот, разгром белых армий вселил в большевистское руководство надежду одним махом покончить с “мелкособственническими инстинктами” крестьян, их хозяйственной самостоятельностью. Высшим проявлением военно-коммунистической политики по отношению к деревни становятся решения VIII съезда Советов, проходившего в декабре 1920 г. На нём было решено объявить посевные работы государственной повинностью, огосударствить все запасы семенного зерна, составить единый государственный план обязательных посевов, а контроль за его исполнением возложить на специальные “посевкомы”.
Политика продразвёрстки в перспективе вела к оскудению деревни, но в конкретных условиях интервенции и гражданской войны она позволила обеспечить снабжение Красной Армии и спасти население городов от голода. По данным историков, продовольственными органами республики 1919/20 г. было заготовлено через разверстку: хлеба и зернового фуража - 212,5 млн. пудов, отрубей и жмыхов -1,9 млн. пудов, картофеля - 35 млн. пудов, битой птицы - 178 тыс. пудов, яиц - 227 млн. штук и т.д. тем самым, на рубеже 1920-1921 гг. продразвёрстка составляла до 80% поступлений в госбюджет.
Отдельно следует сказать об отношении большевиков с казачеством. Казачество представляло собой привилегированное военное сословие царской России. Казаки имели большие земельные угодья, крепкие хозяйства. К крестьянству великорусских губерний казаки относились пренебрежительно, считая их «голытьбой» и «босяками». Первые декреты Советской власти привлекли значительную часть казаков на сторону революции. Но в дальнейшем большевики стали проводить против казачества политику «расказачивания». На Дону многие местные партийные и советские работники стали запрещать ношение казачьей формы, началось переименование станиц и хуторов, затеяли настоящее глумление над казачьим сословием, стараясь даже устранить из обихода само слово «казак».
Самым трагическим эпизодом политики расказачивания становится Директива Оргбюро ЦК РКП (б) от 24 января 1919 г. В ней местным советским органам предписывалось оказывать доверие только иногородней бедноте, звучал призыв «провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью». Автор этой директивы Я.М. Свердлов фактически обрекал на смерть тысячи людей. Лишь в конце марта, после многочисленных сигналов о бесчинствах и массовых расстрелах в казачьих регионах, директива была отменена как ошибочная. Но было поздно - на Верхнем Дону вспыхнуло мощное восстание и Советская власть на Дону временно пала, а на стороне белых сражались сформированные из казаков целые дивизии, корпуса и даже армии.
4.3.2 «Военный коммунизм» в городах
Осуществлялся военный коммунизм и в промышленности. К лету 1918 г. российская промышленность оказалась в тяжёлом кризисе. Выход из него советское руководство постаралось найти в огосударствлении экономики и централизации управления ею. Поворотным событием в переходе к военному коммунизму в промышленности становится принятие 28 июня 1918 г. Декрета о национализации крупных промышленных предприятий. Его реализация позволила к началу 1919 г. сосредоточить в руках государства основные производственные мощности. В 1919-1920 гг. национализация продолжалась, в госсобственность перешли не только все крупные, но и значительное количество средних предприятий. Вместе с тем, полного огосударствления промышленности не произошло: в 1920 г. в частных руках оставалось около 10% предприятий выпускавших до 8,5% продукции.
Перешедшие в собственность государства предприятия подчинялись отраслевым главным комитетам (главкам) и центральным управлениям (центрам) ВСНХ, которые управляли ими посредством системы местных совнархозов. Число главков и центров неуклонно увеличивалось, если в 1918 г. их было 18, то к концу гражданской войны - уже 52. Множилось и количество чиновников. С 1918 г. по начало 1920 г. центральный управленческий аппарат ВСНХ разросся почти в 10 раз - с 2,5 тыс. до 24 тыс. человек, а в целом в системе совнархозов было занято 234 тыс. служащих. «Главкизм», с его бюрократизмом, становится для современников символом неэффективности военно-коммунистического хозяйствования.
Система главков по замыслам её создателей предполагала ликвидацию всех промежуточных звеньев управления между центральными хозяйственными органами и конкретными предприятиями. Однако практика скоро показала, что руководить большим количеством национализированных предприятий и регулировать деятельность огромного числа частных, в подавляющем большинстве мелких предприятий, из одного центра невозможно. Выход был найден в создании групповых (или кустовых) объединений заводов - трестов. Осенью 1918 г. по инициативе союза металлистов создаётся первый такой трест - ГОМЗ (Государственные объединённые машиностроительные заводы). В январе 1920 г. существовало уже 179 трестов, объединявших 1449 предприятий.
Важным компонентом политики военного коммунизма становится милитаризация труда. С целью пресечь разрушительную для промышленности текучесть кадров и бегство рабочих в деревню, советское руководство решается прибегнуть к крайней мере и переходит к системе принудительного закрепления значительной части рабочих и служащих на предприятиях и в учреждениях. Впервые эти меры начинают распространяться ещё в 1918 г., первоначально затронув железнодорожников и рабочих военных предприятий, которых теперь приравнивали к призванным в армию. Самовольное оставление мобилизованными рабочего места считалось дезертирством и каралось по законам военного времени. Любой рабочий мог перебрасываться туда, где его труд представлялся более необходимым. На протяжении 1919-1920 гг. милитаризация труда распространяется и на занятых в других отраслях промышленности, хотя всеобщей милитаризации труда введено так и не было.
С начала 1920 г. возникает новая форма милитаризации труда. В период начала восстановления разрушенного войной хозяйства большевистским руководством принимается решение использовать для этих целей военные части, начинают создаваться т.н. трудовые армии. Трудармейцы по-прежнему подчинялись строгой военной дисциплине, но теперь должны были выполнять хозяйственные задачи. 15 января СНК издаёт постановление о формировании первой такой революционной армии труда на Урале. В дальнейшем возникают Особая железнодорожная, Украинская, Кавказская, Туркестанская, Донецкая, Сибирская и другие трудармии.
Мероприятия в области труда встречали неоднозначное отношение к ним рабочих. Тяжёлое материальное положение, нехватка продовольствия, уравниловка при оплате труда не могли не приводить к частным трудовым конфликтам. Так, весной 1919 г. в Петрограде бастовало 15 предприятий с числом рабочих свыше 34 тыс. человек при общей численности питерского пролетариата 122 тыс. человек. Всего в 1919 г. было зафиксировано 9 515 трудовых конфликтов в которых в общей сложности участвовало около 50 тыс. рабочих.
Чаще всего волнения среди рабочих возникали на почве хозяйственных трудностей. Но иногда дело доходило до принятия и политических требований. Так, в 1919 г. в Петрограде на Путиловском заводе рабочие поддержали резкую антибольшевистскую резолюцию левых эсеров. В том же 1919 г. рабочие Твери выдвинули требование независимости профсоюзов. Крупное выступление рабочих в 1919 г прошло в Астрахани. Вместе с тем, политические требования рабочих в этот период всё же не носили самостоятельного характера, и быстро забывались, как только власти шли на минимальные экономические уступки.
Военно-коммунистические мероприятия затронули так же сферу финансов. Бюджет катастрофически пустовал. Первое время после прихода к власти большевики использовали такие чрезвычайные методы его пополнения как контрибуции и конфискации. Репрессивные действия были дополнены введением прогрессивного подоходного налога, но прежняя налоговая система была разрушена, а органы рабочего контроля, на которые одно время пытались возложить сбор налогов с предприятий, с поставленной задачей не справлялись. Решение проблемы было найдено в безудержном использовании печатного станка. Денежная эмиссия превратилась в основной источник мобилизации финансовых ресурсов на протяжении всей гражданской войны.
Первоначально массово печатались денежные знаки с прежней символикой Временного правительства т.н. «керенки», а с весны 1919 г. в оборот были пущены расчётные знаки советского правительства - «совзнаки». Количество бумажной массы с 1918 г. по 1921 г. увеличилось в 54 раза, при этом ценность рубля упала в 800 раз (а по сравнению с довоенным 1913 г. - в 13 тыс. раз!). Единая денежная система распалась, в разных регионах страны возникали собственные суррогатные денежные единицы, использовались иностранные денежные знаки (американские, французские, турецкие, иранские и др.).
Следствием расстройства финансов становится натурализация хозяйственных расчётов (бартер), спекуляция, дороговизна. Рыночные цены на продукты питания доходили в октябре 1921 г.: на печеный хлеб в Москве - до 2 955 руб. за фунт, в Петрограде - до 3 593 руб.; на картофель в Москве - до 20 тыс. за пуд, в Петрограде - до 28 тыс.; на масло сливочное в Москве - до 32 тыс. за фунт, в Петрограде - до 36 тыс.; на ситец в Москве - до 13 500 руб. за аршин, в Петрограде - до 13 317 руб. Средний рабочий и служащий при таких ценах могли на свою зарплату обеспечить не многим более половины своих потребностей.
Чтобы не дать жителям городов элементарно умереть от голода, советские власти начинают переводить заработную плату на натуральную основу. Как и во многих странах Европы в годы Первой мировой войны, вводится карточная система. На карточки можно было купить продукты по низким, фиксированным ценам. Апогеем политики военного коммунизма некоторые историки называют мероприятия рубежа 1920-1921 гг. К ним прежде всего относят решение о закрытии Государственного банка, переход к бесплатному предоставлению рабочим, служащим и членам их семей продовольствия, одежды и обуви, об отмене оплаты квартир и коммунальных услуг, а так же проезда в городском транспорте.
В краеведческом материале МОУ «Гыинская средняя общеобразовательная школа» эти событии описываются так:
«За 2-3 месяца до прохождения боев в Гые, сюда приехал чекист Вишнецкий. На территории бывшего гаража (около усадьбы Яговкиной Е.Н., где был колодец) Вишнецкий вечерами собирал мужиков и подолгу разговаривал с ними. Ходил по дворам, знакомился с бытом селян. Уехал на телеге, перед уездом держал речь за деревней, агитировал мужиков вступать в Красную Армию.
В годы гражданской войны в 1919 году белогвардейцы проходили через Гыю, отступая. Летом в июле были сильные бои на территории деревень Гыи и Изошур. Белогвардейцам были представлены списки коммунистов. К счастью, расстрелов и издевательств не было. Но семьи были разорены и разграблены, а мужчин дома не было, все они были в рядах Красной Армии.
После 2-3 дней кровопролитных боев Белослудцев Павел Селифанович
(Сели Павол) вывел отряд красногвардейцев через гыинскую делянку по армейской дороге в апачевский волок наперерез отступающим белогвардейцам. В волоке был жаркий бой. Белогвардейцам уйти не удалось».
А вот мама, а она по воспоминаниям моей прабабушки, рассказывает о боях между Гыей и Изошуром следующее: «Пулемет у красных был на чердаке у моего прадедушки в деревне Изошур, и днем с этого чердака велась сильная стрельба против белогвардейцев. А вечером прадедушка из Изошура шел в деревню Старая Гыя в гости к матери жены (вармай), где квартировались белогвардейцы, и были жаркие совместные пьянки».
В нашем огороде на сегодняшний день мы уже нашли около двенадцати стреляных гильз со времен гражданской войны, нашли так же и ржавый курок от винтовки. А в сентябре 2006 года нашли патрон нестреляный с порохом внутри. Когда порох рассыпали и подожгли, он вспыхнул, как новый.
Красные заняли Гыю, в двух школах поместили смертельно раненых. Остальных раненных увозили в госпиталь в село Люк. В селе Люк в те времена была больница. Раненные в Гые вскоре умирали, их хоронили тут же, в братской могиле. Яму копали Рудин Игнатий, Белослудцев Ефим Сергеевич, Белослудцев Павел Семенович, Белослудцев Иван Егорович и еще несколько новогыинских жителей. После захоронения красногвардейцев за могилами ухаживала русская политическая ссыльная Татаурова Августа Алексеевна, родом из Сарапула. Похоронена она на медьминском кладбище. Она выстраивала детей перед братской могилой, повязывала ленты на липы и вместе с детьми пела революционные песни: «Вы жертвою пали», «Интернационал». Школьный краеведческий материал МОУ «Гыинская СОШ» Кезского района УР
Через Изошур прошла гражданская война
В трёх километрах от деревни Старая Гыя была деревня Изошур. Именно отсюда берёт начало мой род по маминой линии.
Несколько раз Изошур был то в руках у белых, то в руках у красных. Много гильз и по сей день можно найти на месте огородов Изошура.
Однажды в Изошуре засели красные, а Гыю заняли белые. Они перестреливались между собой. Пулемет у красных был на сеновале у Максимова Григория Ипполитовича (моего прадедушки). Дверь открывали и стреляли в Изошур. У красных стояли на берегу Гэйерки пушки.
Население не обижали ни белые, ни красные. Днем красные с белыми воевали, а вечером некоторые жители, оказавшись в гостях у родственников, пировали с белыми. Так делал мой прадед Максимов Григорий Ипполитович, который держал пулемет красных на сеновале у себя, а вечером шел в гости в Гыю к матери жены(вармай), где пил вместе с белыми.
С помощью комбедов крестьянства искусственно раскалывалось на "трудовое" (малоимущее, бедняцкое) и "мелкобуржуазное" (товаропроизводящее, предпринимательское) с целью столкнуть их в ожесточенной классовой, гражданской борьбе. И эта война запылала в деревне, разрушая ее экономически, морально, нравственно. Комбеды стали символомнасилия, террора, грабежа. В районах, где общий уровень жизни деревни был выше (в Сибири, на Северном Кавказе, в Поволжье и др., особенно в местах расселения казачества), попытки осуществить передел собственности, в первую очередь земли, расколоть крестьянство, создать комбеды вызывали решительный отпор, вплоть до вооруженного сопротивления, ведь многие крестьяне возвращались с фронта с оружием. Почти половина (47,7 %) трудоспособного крестьянства (мужчин) в годы мировой войны была мобилизована в армию.
Продовольственная диктатура позволила городу продержаться до сбора нового урожая. Во второй половине 1918 г. продуктов питания было заготовлено в 2,5 раза больше, чем в первом полугодии.
Диктатура города вызвала ответную волну повсеместных вооруженных крестьянских выступлений. Насилием - на насилие, оружием - на оружие. Для подавления крестьянских мятежей широко использовалась вооруженная сила, репрессии.
Ленин признал, что держатели хлеба в деревнях "составили из себя главную и самую серьезную опору контрреволюционного движения в России".
Раскол между городом и деревней, рабочими и крестьянами обнажился и в высших органах власти. "Левые" эсеры в знак протеста против антикрестьянской продовольственной политики фактически отстранились от участия в работе СНК. Их поддерживали другие социалистические партии. Она предлагала для выхода из продовольственного кризиса привлечение частного капитала, материальное стимулирование держателей хлеба, повышение заготовительных цен, введение свободной торговли хлебом. Летом шаткий блок большевиков и "левых" эсеров окончательно распался.
К V съезду Советов, открывшемуся 4 июля, "левые" эсеры приурочили акцию, которая, по их расчетам, могла стать поворотной точкой в развитии революции. Среди делегатов съезда "левые" эсеры составили вторую крупнейшую фракцию - 352 человека (большевиков - 745). Выполняя решение ЦК "левых эсеров (24 июня), Я.Г. Блюмкин, работавший в охране иностранных посольств в Москве, 6 июля совершил покушение на германского посланника графа Вильгельми фон Мирбаха. "Теракт" был задуман как протест против Брестского мира, с целью срыва его, но фактически он отражал растущее недовольство крестьянства экономической политикой правительства.
С убийством Мирбаха оказался связанным вооруженный инцидент в Москве. Отряд эсера Попова захватил 4К, арестовал Ф.Э. Дзержинского. В завязавшейся перестрелке имелись жертвы.
Все эти факты большевистское руководство расценило как попытку совершить пути, захватить власть.
"Левые" эсеры, делегаты V съезда Советов были арестованы прямо в здании Большого театра, где проходил съезд. Лидер партии М. Спиридонова, отдавшая всю сознательную жизнь революционному движению, была заключена в тюрьму. В 1941 г., после начала Отечественной войны, с группой политзаключенных она была расстреляна. Блюмкин в 1919 г. постановлением ВЦИК был амнистирован, а в 1921 г. принят в ряды РКП(б), находился на ряде ответственных должностей. В 1929 г. за связь с Троцким был арестован и без суда и следствия расстрелян.
Решением V съезда Советов "левые" эсеры исключались из состава Советов всех ступеней, закрывались их газеты. В дальнейшем партия раскололась на ряд мелких групп. Одна часть влилась в ряды большевистской партии, другая - в антисоветское движение.
Крестьянство потеряло легальный партийный канал для отстаивания своих интересов. Такая же участь постигла и партии правых эсеров и меньшевиков. Среди делегатов VЙ Всероссийского съезда Советов (ноябрь 1918 г.) процент большевиков достиг уже 97 (против 66% на V съезде). Последние надежды на многопартийность были похоронены.
„Против организации комитетов деревенской бедноты, против крестового похода сознательных городских пролетариев на деревенских кулаков и богатеев, против проповеди классовой борьбы в среде крестьянства, высказываются все партии, начиная от кадетской и кончая лево эс-эровской.
Все эти партия упрекают Советскую власть и нашу партию в том, что мы искусственно возбуждаем гражданскую войну в деревне, что кроме вреда, наши продовольственные отряды ничего деревне не принесут.
А, между тем, вести, получаемые с мест, из сел, и деревень, показывают, что декрет Центрального Исполнительного Комитета о комитетах бедноты не выдуман нашей партией, желающей якобы, во что бы то ни стало, вызвать напрасную борьбу и бесполезное кровопролитие.
Все вести говорят о том, что борьба бедняков с богатеями, пролетариев деревни с кулаками есть повсеместное обыденное явление, что декрет этот есть правильный и своевременный отклик на голос жизни.
Классовая борьба, которая ведется между беднотой и кулацкими элементами деревни, как это сообщают со всех сторон, часто принимает форму вооруженных выступлений.
Читая провинциальныя газеты, всякие „известия", издающиеся разными губернскими, уездными и даже волостными советами, почти каждый раз находишь любопытнейшие сообщения о самой настоящей войне, самой доподлинной революционной борьбе, которая ведется сейчас деревенской беднотой против своих собственных кулаков.
Волостные советы и комитеты бедноты-бельмо на глазу у мироедов и богатеев, эта деревенская буржуазия, подражая своей старшей сестре-городской буржуазии-устраивает самые настоящие контр-революционные выступления против Советской власти и проявляет не меньше жестокости и зверства, чем буржуазия Тамбова или Самары.
Жизнь Нижегородской губернии дает тому много примеров. Вот село Шарголей, Павловского уезда-кулаки, организовавшись, убили троих большевиков и „сшибли Совет". Но пришли на подмогу Богородицкие и Павловские товарищи и снова „сшибли кулаков".
Вот Козьевская волость, Васильевского уезда. Беднота, в количестве около 200 человек избирает свой Исполнительный Комитет. Кулаки собирают тысячную толпу и ночью устраивают вооруженное нападение на Совет. Совет разогнан, кулаки, производят избиение советских работников. Но беднота не сдает своих позиций, с 20-ю винтовками небольшой кучке людей удается разогнать озлобленную толпу.
Как видно, бедноте приходится вооруженной рукой защищать свои организации. Кулаки-люди дела и не с голыми руками идут на Советскую власть. Они выступают вооруженными и, естественно, что борьба против них выливается в кровавое столкновение. Вооруженные отряды городских рабочих, которые направляются в деревню, оказывают деревенской бедноте безусловную необходимую помощь в ее борьбе против врагов ее, которые вместе с тем являются врагами городского пролетариата.
Часто сами бедняки справляются со своими врагами, не прибегая ни к чьей помощи. Так, в той же Нижегородской губернии, в с. Мигалихи небольшая, но хорошо организованная кучка бывших солдат, пришедших с фронта, крепко держат в руках оружие, с трудом сдерживая напор на волостной Совет кулаков и бессознательной массы, слепо идущей за ними, так как они при вольной продаже хлеба обещают им рай земной.
Мигалихинская буржуазия, как наши меньшевики и правые эс-эры, играет на бессознательности и темноте масс.
Кроме непосредственной борьбы с кулаками за власть на местах, деревенская беднота без всяких декретов делает как раз то самое дело, ради котораго и создаются по декрету комитеты деревенской бедноты.
В упомянутом уже с. Козьеве, после разгона озлобленной кулацкой толпы, беднота производит у кулаков реквизицию зерна, которым и удается засевать поля всей бедноте, причем не остаются без засева и поля кулаков. После этого довольная беднота снова выбирает чисто большевистский Совет.
Из этих нескольких примеров (а таких примеров приводится ежедневно очень много в провинциальных газетах), видно, что декрет о комитетах бедноты ничего не изобретает, ничего противоречащего жизни не создает.
Классовая борьба в деревне ведется, борьба острая, упорная, ожесточенная. Никакие объединенные усилия от кадетов и до левых эс-эров не могут приостановить начавшееся уже давно расслоение деревни и борьбу классов внутри нее.
Декрет Ц.И.К. придает определенный смысл и организованность этой борьбе, и Советская власть, как власть рабоче-крестьянской России, помогает деревенской бедноте против кулаков и богатеев и тем самым показывает, что она, как власть рабочих очень чутко прислушивается к подлинному голосу жизни".
Борис Волин.
Как Гражданская война пришла в деревню
Есть проблема? Сделаем две проблемы!
Стремясь заручиться поддержкой крестьян, Ленин 27 января 1918 года издал Основной закон о социализации земли, буквально списанный с программы эсеров. Ленин ведь охотно давал всем и все, о чем его только просили: рабочим - заводы, уголовникам - револьверы, садистам - должности в ЧК… Вот и крестьянам он тоже дал землю.
Крестьяне делили землю уравнительно - так им казалось справедливее всего. Крупные частные хозяйства оказались разрушены - а ведь именно они поставляли основную массу товарного хлеба. Общее число крестьянских хозяйств возросло на треть: общины наделяли землей даже тех, у кого раньше земли вообще не было. Мелкие хозяйства и раньше хлеба продавали немного. Теперь же деньги стали стремительно обесцениваться, промышленные товары стали дефицитны… Крестьяне стремительно теряли интерес к любой торговле.
Казалось бы, что надо делать? «Укреплять крупные хозяйства!» - скажет вам любой экономист. В какой-то степени большевики шли по этому пути, но очень своеобразно: все крупные хозяйства были исключительно государственные, на базе крупных поместий. В основном они снабжали продуктами партийную верхушку.
Были и «сельскохозяйственные коммуны» - 40 или 50 на всю Россию.
В ведении «госхозов» и коммун находилось не более 0,4 % всей земли, никакой роли они не играли. Но коммунисты считали - это будущее всего сельского хозяйства. Именно к этому должны прийти все крестьяне.
Только вот какая беда - крестьяне туда не собирались.
Внесоветская деревня
На протяжении всей Гражданской войны, в 1917, 1918, 1919, 1920 годах, в России было вполне достаточно хлеба. Хлеб был на всей территории России, ничто не грозило голодом. Голода НИКОГДА не было НИ НА ОДНОЙ из территорий белых государств России. Голода не было на территории банд, крестьянских армий, иностранных воинских подразделений. НИГДЕ.
Во время Гражданской войны голод был ТОЛЬКО на территории, которую контролировали большевики. Он возникал везде, где они появлялись, и исчезал везде, откуда ни уходили. Если бы большевики хотели этого, они уничтожили бы голод на протяжении нескольких часов.
Хлебные запасы в центре страны накоплены по крайней мере на год или два. Даже не получая ни зернышка из урожая 1918 года, города прекрасно доживут до весны 1919 года. И Красную Армию прокормят. Весной 1918 года хлебом были полны все элеваторы, и если в городах голод - то причина не в отсутствии хлеба. Тем более 15 февраля 1918 года вышел декрет о национализации всех зернохранилищ. Весь хлеб - в руках государства; это государство его не выдает, запрещает торговать хлебом; это в государстве большевиков за ввоз хлеба в города полагается немедленный расстрел.
По-видимому, большевики хотят все же не уничтожения голода.
С деревней не надо даже воевать, чтобы начался голод в городах. Этот голод уже организовали, он уже есть.
Но триумфальное шествие Советской власти прошлось по городам. Деревня еще оставалась сама по себе. Даже те крестьяне, которые считали себя большевиками, понимали большевизм не по-ленински. А согласно тем лозунгам, которые и привели большевизм к власти.
Внесоветскую деревню большевики хотели сделать советской - причем знакомым им способом, путем Гражданской войны. В апреле 1918 года Свердлов все чаще говорит во ВЦИК о необходимости «переносить классовую борьбу в деревню».
«Мы должны самым серьезным образом поставить перед собой задачу: разделить деревню на классы, создать в ней два противоположных враждебных лагеря, восстановить беднейшие слои против кулачества. Только если нам удастся расколоть деревню на два лагеря, вызвать в ней такую же классовую борьбу, как у города, только тогда мы добьемся в деревне того, чего добились в городе».
Заметьте - никаких разговоров о «борьбе за хлеб» или криков про козни «кулаков». Свердлов и не пытается отрицать, что в деревне не идет никакая классовая война. Он говорит, что в деревню надо принести эту войну.
Продовольственная диктатура
В СССР во всех учебниках и справочниках всегда писалось, что кулаки «отказывались продавать хлеб Советскому государству. Важнейшие хлебные районы были захвачены войсками иностранных империалистов и внутренней контрреволюции». А коли так, то продразверстка стала «единственным методом мобилизации продуктов с. х-ва». При этом крестьяне «получали от Советской власти в бесплатное пользование землю и защиту от помещика и кулака», и вообще все это было временной мерой - эдакой ссудой, которую Советская власть и вернула {43} .
При этом во всех решительно справочниках коммунисты «путаются в показаниях» - с какого времени существовала продразверстка? И чаще всего говорят - с 1918 года. Декрет Совнаркома о продразверстке вышел от 11 января 1919 года, но получается - была продразверстка и раньше…
Это неправда. Политика продовольственной разверстки действительно началась в январе 1919 года. Продовольственная разверстка - это когда каждая сельская местность обязана была сдать государству определенное количество «излишков». Нормы продразверстки устанавливались произвольно, выполнялась она в лучшем случае на треть и вызывала тьму восстаний. Но продразверстка - это счастливый завтрашний день Советской республики 1918 года.
До продразверстки была ДИКТАТУРА.
9 мая 1918 года Ленин выпускает декрет «О продовольственной диктатуре». Не о разверстке, а о диктатуре. 13 мая - новый декрет, «О чрезвычайных полномочиях народного комиссариата по продовольствию», которым ведал А. Д. Цюрупа.
Согласно декрету, кулаки и вообще сельская буржуазия прячут, скрывают хлеб, и этот хлеб у них следует отнять.
Крестьянам надо оставить минимальный паек - столько, чтобы только живы остались. А остальное пусть везут на заготовительные пункты! Кто не сдал «излишков» - тот «враг народа», его сажают на срок не менее 10 лет, с конфискацией всего имущества. «Провести беспощадную, террористическую войну против крестьянской и иной буржуазии, удерживающей у себя излишки хлеба», - писал Ленин.
26 мая в статье «Тезисы по текущему моменту» Ленин уточняет, что надо делать: «Военный комиссариат превратить в военно-продовольственный комиссариат, то есть сосредоточить 9/10 работы на передачу армии на борьбу за хлеб и на ведение такой войны на 3 месяца - июнь - август. 2. Объявить военное положение по всей стране в то же время. 3. Мобилизовать армию, выделив здоровые ее части, и призвать 19-летних для систематических военных действий по завоеванию, сбору и свозу хлеба и топлива. 4. Ввести расстрел за недисциплину».
Зимой 1917/18 года большевики оккупировали города России. Теперь они хотят завоевать и оккупировать деревни… своей же собственной армией.
Серпово-молотковый поход
27 мая 1918 года создаются первые «продовольственные отряды». В них вступают рабочие, которым прямо говорится: хлеб для вас придерживают кулаки. Пойдите убейте кулаков, у ваших детей будет хлеб. Не все верят большевикам, многие не хотят вступать в продотряды, и все же 30 тысяч вооруженных рабочих города выставили.
В статье «Товарищи рабочие! Идем в последний и решительный бой!» Ленин призывает «к массовому крестовому походу передовых рабочих ко всякому пункту производства хлеба», к войне против «дезорганизаторов и укрывателей». Он прямо пишет: «Беспощадная война против кулаков! Смерть им!» {44}
Армию тоже бросают против «кулачества» - до 75 тысяч солдат. Не все они готовы идти против собственного народа. Расстрелы, порки, ссылки в концлагеря - обычные средства сломать волю крестьянских парней, заставить их выполнять желания большевистского командования.
Еще одна сила - части особого назначения - ЧОНы, они вводятся еще в марте 1918 года. Как правило, состав ЧОНов интернациональный. Чоновцев порядка 30 тысяч человек, во главе ЧОНов стоят коммунисты со стажем. Если в ЧОН даже приходит беспартийный, он сразу же считается кандидатом в члены РКП(б).
Три силы «крестового похода в деревню». Только какой же он «крестовый»? Крестов не полагается даже красноармейцам, не говоря о чоновцах. Кресты на шеях - разве что у части рабочих. И не под лозунгами христианства ведется эта война против собственного народа. Это - какой-то серпово-молотковый поход.
Комбеды
В самой деревне создается еще одна сила - «комитеты бедноты», комбеды. Комбедам предоставлялась вся полнота власти в своей деревне и волости. Они могли разгонять Советы или вводить в них своих людей, чтобы составить большинство. В комбеды обычно входил самый непутевый народ: или бездельники и пьяницы, сельская голытьба, или бежавшие из городов пропойцы и уличная шелупонь.
Там, где крестьяне были посильнее, побогаче - в Черноземной полосе, в Поволжье, на Северном Кавказе, - они часто выступали против комбедов единым фронтом - от самых богатых до батраков.
Комбеды должны помогать искать и изымать «излишки продовольствия». Комбедам передавалась часть отнятого хлеба. Они могли по своему произволу переделивать отнятый хлеб {45} и конфискованное имущество тех, кого сочли кулаками и «вредителями».
У Шолохова в «Поднятой целине» есть потрясающая сцена: когда коммунисты, радетели за классовую справедливость, распахивают сундуки в домах раскулаченных и оделяют собравшихся односельчан нехитрыми пожитками: платками, платьями, рубашками, отрезами материи {46} . И люди это все берут!
Так вот: такие же сцены происходили и намного раньше, не в 1931-м, а в 1918 году. Силами комитетов бедноты.
Опираясь на вооруженную силу, комбеды фактически оттесняли от власти Советы, «перетряхивали» их, изгоняя «неблагонадежных». То есть самых «крепких» и самых активных крестьян. В ноябре 1918 года коммунисты отменили комбеды - слишком много негативных эмоций они вызывали у крестьян. Но свое дело они сделали - изменили состав сельских Советов.
Первая крестьянская война
Коммунисты потратили много чернил, доказывая: крестьянские восстания поднялись в 1920 году… Реально же уже весной 1918 года началась своего рода Первая Крестьянская война. Как и вся Гражданская война 1917–1922 годов, она была навязана большевиками. Крестьяне совершенно не собирались воевать и вынуждены были потому, что на них напали. Как осенью 1917 года восстают юнкера и интеллигенция, как бастуют государственные служащие, так восстают и бастуют крестьяне.
Оружие у них есть: армия бежала с фронтов вооруженная, и бежала в основном в деревню. Миллионы винтовок, да к тому же было ведь и охотничье оружие.
Крестьяне были разобщены: они совершенно не ждали нападения. Каждая деревня была сама по себе в эти месяцы. Не было у мужиков ни артиллерии, ни пулеметов. Крестьянское сопротивление было обречено изначально, но война не могла не стать кровопролитной и жестокой.
Ведь если рабочие из продотрядов шли добывать хлеб для своих детей, то и крестьяне защищали свое достояние. Тоже необходимое для прокормления семей. Они действовали с отчаянием обреченных.
На Тамбовщине действовал «летучий отряд» под командованием комиссарши С. Н. Гельберг, «Красной Сони». Крестьяне называли ее «Кровавой Соней». Отряд состоял из венгров, китайцев и австрийских немцев. Ворвавшись в деревню, «Кровавая Соня» непременно устраивала «чистку», истребляя священников, офицеров, унтер-офицеров, георгиевских кавалеров и гимназистов. Обычно ее «летучий отряд» собирал этих обреченных, а расстреливала их собственноручно «Красная Соня». Делала она это с огромным удовольствием, убивала на глазах жен и детей, глумясь над обреченными людьми.
Ее отряд разгонял «неправильные» Советы, при сопротивлении и этих людей убивали. На их место Соня назначала новых, из тех, кого считала бедняками. После ее отъезда эти Советы обычно разбегались.
Вскоре крестьяне стали сопротивляться: при приближении «летучего отряда» к деревне звон колокола созывал деревенское ополчение, и оно занимало оборону. А мальчишки бежали в другие деревни за подмогой. Из других деревень подходило ополчение. Вскоре «летучий отряд» был разбит наголову. Всех его «интернационалистов» убили на месте. «Кровавая Соня» сдалась в плен. Ее судили судом схода нескольких деревень и посадили на кол. Вой «Красной Сони» был слышен трое суток.
В деревне Козловке (Тамбовская губерния) комиссар - пожилой еврей с бородкой, в пенсне, - произнес речь: не надо бояться, Советская власть хочет опираться на самых уважаемых людей. Пусть крестьяне сами назовут тех, кого хотят видеть в Советах. Вид у комиссара был спокойный и даже ласковый, ему поверили.
Мужики назвали нескольких «кулаков», сельского учителя, священника. Комиссар попросил этих людей подойти к тачанке, что-то тихо скомандовал… Китайцы с винтовками наперевес оттеснили уважаемых людей к стене амбара… Защелкали затворы, взмыл отчаянный женский крик из толпы. Залп!
Мужики настолько обомлели, что не сразу пошли на коммунистов. Да у них и оружия никакого не было, они пришли на сельский сход безоружными. На китайцев и комиссара кинулись женщины. Залп! Несколько баб были убиты и ранены, убит наповал ребенок четырех лет. Но толпа женщин набежала на строителей светлого будущего и стала вершить контрреволюционное дело, помешала привести человечество к полному счастью. Мужчины тоже кинулись на носителей вековечной мечты пролетариата, воинство Мировой революции.
Комиссар кинулся к пулемету, но, к счастью, ленту заклинило. По другим данным, один из мужиков набежал, ударил ногой в сапоге комиссара по голове и выбил ему глаз. Китайцев перебили кольями и оглоблями (другого оружия не было), топтали сапогами. Комиссара с выбитыми глазами мужики кинули на козлы для дров и распилили пилой пополам.
Жестокость? Но смерть и «Красной Сони», и безвестного комиссара вполне укладывается в поговорку: «Что посеешь, то и пожнешь». А что должны были делать мужики, когда на их глазах расстреливают лучших людей деревни, стреляют из винтовок в женщин и убивают ребенка? По понятиям крестьян, это были совершенно чудовищные преступления, которым нет никакого объяснения и прощения. А бабы… В таких случаях женщины задают планку… В Козловке мужчина не мог не броситься на большевиков, не утратив уважения к самому себе. Спасибо, сестры! Низкий вам поклон.
На войне как на войне
Уже в мае 1918-го в Воронежской губернии против крестьян применяется артиллерия. Согласно отчету ВЧК, при подавлении только части таких «контрреволюционных мятежей» убито было 3057 крестьян, а после подавления мятежа расстреляли еще 3437 человек. Это только на части территории одной Воронежской губернии!
Исследователи называют разные цифры погибших в этой войне - от 20–30 тысяч до 200 тысяч крестьян. Скорее всего, истинные цифры лежат где-то посередине, но разброс сведений означает одно: как всегда, никто толком не считал.
Потери чоновцев оцениваются в 500–800 человек, рабочих из продотрядов и солдат - порядка 2–3 тысяч человек. Впрочем, в это число могли попасть и дезертиры, под шумок бежавшие из своих частей и сочтенные убитыми.
Результаты войны? У крестьян отнято и привезено в города порядка 13 млн пудов хлеба (больше 200 тысяч тонн). Много ли это? Для безбедной жизни человеку нужно в год порядка 200 килограммов хлеба. И еще 100 килограммов, если он питается мясом свиней и коров, пользуется работой лошади (ее ведь надо подкармливать овсом).
Получается, серпово-молоткастый поход в деревню принес миллион годовых пайков. Минимально необходимое количество для 0,6–0,8 % населения Советской России. Каждые 10 тонн, а может быть, и каждая тонна этого хлеба стоила человеческой жизни.
Да! Еще комбеды переделили 50 миллионов гектаров земли. Ее отнимали у богатых и отдавали бедным. Общее количество этой земли в три раза превышает площадь всей помещичьей земли в России. О помещичьей земле говорили много. Этот «черный передел» лета 1918 года до сих пор мало известен в России… А он был!
Пусть читатель судит сам, помогало ли это решить продовольственную проблему - ведь в очередной раз удар наносился по самым хозяйственным и активным.
И пусть читатель сам подсчитает, сколько переделенных десятин земли приходится на каждую загубленную коммунистами жизнь.
