В социальных сетях набирает оборот флешмоб #янебоюсьсказать. Акция впервые побудила многих женщин рассказать о случаях сексуального насилия. Через социальные сети можно вновь взглянуть на опыт, который многими на постсоветском пространстве просто игнорируется.
Всем нам известно, что изнасилование — крайне травматический опыт как для женщин, так и для мужчин. Отправиться после него крайне сложно, а уж когда общество начинает нагнетать фразами «сама виновата», «нечего выносить ссор из избы», «перетерпи, будь гордой», то вернуться к нормальной жизни становиться еще сложнее. Многим из нас может показаться, что изнасилование женщин — крайне редкий случай: в МВД Беларуси за 2015 год зарегистрировано 145 случаев изнасилования. В соседней России на официальную государственную статистику смотрят довольно критический, так как она не отображает масштабов проблемы — по результатам опросов Национальной независимой комиссии РФ по правам женщин и насилию в отношении женщин в целом около 22% всего женского населения России подвергалось как минимум раз изнасилованию (при этом лишь 8% из них подавали заявление).
Найти результаты подобных исследований для Беларуси, к сожалению, не удалось, однако близость культурных и социологических проблем обоих стран не заставляет усомниться в том, что Беларусь не далеко ушла от России. Масштабы проблемы в человеческом обществе могут быть катастрофическими — в 1998-2000 годах ЮАР занимала первое место по изнасилованиям в мире: 500 000 случаев изнасилования за год, 25% мужчин в опросах заявляли о том, что хотя бы раз кого-то изнасиловали (sic!)
Учитывая все вышесказанное флешмом #янебоюсьсказать представляет из себя крайне важный красный флаг для обществ бывшего советского союза — проблема изнасилования существует и нам необходимо что-то с этим делам.
Вот несколько историй, которые СМИ выбрали из #янебоюсьсказать:
«Я не боюсь сказать. И я не чувствую себя виноватой.
Мне 6−12 лет. К нам приезжает родственник. Он любит посадить меня на колени. В какой-то момент, когда я уже стала подростком, он хочет поцеловать меня в губы. Я возмущаюсь и бегу. Меня называют «невеждой».
Мне 13 лет. Я иду по Крещатику, неся домой по пакету продуктов в каждой руке. Прохожу отрезок от КГГА к ЦУМа. Скоро мой дом. Вдруг дядя, что идет навстречу, резко меняет траекторию движения и с разгона хватает меня между ног. Он хватает так сильно, что приподнимает меня на руке. Я в таком шоке, что просто не знаю, как реагировать. Дядя отпускает меня и идет спокойно дальше.
Мне 21. Я разошлась с психопатом (настоящим, клиническим), но забыла у него дома дедушкину вышиванку, которую позычила ему. Я иду к нему домой. Он меня скручивает, силой раздевает и привязывает к кровати. Нет, не насилует. «Просто» делает больно физически. Я чувствую себя бессильно от того, что не могу никак повлиять на ситуацию. Он фотографирует меня голой и грозится выложить снимки в интернете. Я еще долго боюсь рассказывать о том, что он со мной делал, потому что боюсь фото в интернете. А боюсь я за то, что очень стесняюсь своего тела (смешно вспомнить теперь)»
«Мне 10. Село, печка. Бабушкин сосед зашел по каким-то делам. Сел рядом, гладит по коленке и выше. У меня ступор, я не знаю, что делать.
Мне 13. То же село. Я провела вечер на дамбе с ребятами, которых я знаю уже не один год. Ничего особенного не делали. Сидели и болтали. Прощаюсь, иду домой. Понимаю, что часть ребят идет за мной.
Следующая картинка: я в ближайших кустах, с меня пытаются стянуть трусы. Я активно отбиваюсь. На этом и закончилось. У них не получилось, а после все свели в игру. Да и все относительно дети были 13−16. А я сделала вид, что ничего страшного.»
«Мне 12 или 13, мы с родителями и братом на базе отдыха то ли под Одессой, то ли под Бердянском. Деревянные домики и душевые по углам базы. Еще до обеда после пляжа я пошла в душ смыть песок и воду. Мама почему-то не пошла, но и что могло случиться в душевой за 200 метров от домика, среди дня на людной базе.
Но никого в душе не оказалось. Я разделась и стала мыться в дальней от двери кабинке. И в женскую душевую зашел голый мужчина. Зажал меня в углу и стал трогать за все места. Повезло - через пару минут завалилась ватага теток. Урод быстро выбежал. Потом мой папа долго искал его по базе и соседним. Так и не нашел.»
С чем связана популярность флешмобов с историями о депрессии и пережитом насилии, помогают ли они справиться с психологической травмой, как флешмобы запускают механизм ложных воспоминаний и из-за чего участники сталкиваются с травлей?
«Бумага» поговорила c кандидатом психологических наук, преподавателем СПбГУ Екатериной Буриной.
- Почему флешмобы вроде «Я не боюсь сказать», Me Too и Face of Depression в соцсетях становятся всё более популярными?
Это может быть связано в целом с увеличением количества людей, которые пользуются соцсетями. И это некий тренд - выносить свои переживания вовне. Многие используют социальные сети, чтобы делиться чем-то своим: выкладывают музыку, которую слушают, подписывают фотографии, пишут посты. Мне кажется, популярность флешмобов обусловлена именно временем.
В таких флешмобах люди рассказывают личные истории, нередко выносят на публику очень травматичный опыт. Иногда не анонимно. Это откровенность из разряда той, с которой люди рассказывают всё о себе попутчикам в поезде?
Мне не кажется, что здесь есть какой-то единый механизм. Каждый делает это по своим причинам. Некоторые используют свои страницы в соцсетях как свой личный дневник. Для кого-то важно показать: «я другой, не такой как все, выкладываю что-то сложное, пускай посмотрят, какая у меня жизнь», ему от этого становится легче. Кто-то хочет найти себе условно соратников и людей, которые также переживают какие-то [схожие] события. Кому-то просто интересно.
Если сравнивать с нулевыми, когда уже появился ЖЖ, можно ли сказать, что по сравнению с тем временем люди стали более открытыми и для них стало меньше табуированных тем?
Полагаю, да. Табу вообще постепенно уходят. Конечно, остаются темы, которые мы всё еще не очень активно обсуждаем, но многие люди, наоборот, «ловят волну» и говорят, что табу быть не должно, надо обсуждать всё, всё должно быть открыто. В 90-е и позже это тоже было, но не так массово. Форма немного меняется, и количество [людей, готовых отказаться от табу], увеличилось.
Как участие во флешмобах влияет на перепроживание травмы? И в случае если читаешь истории участников флешмоба, и если рассказываешь свою историю.
Как мне кажется, некоторые люди (и я знаю таких), участвующие во флешмобах, до конца не справились с переживанием травмы и, соответственно, вытаскивают историю снова. Это болезненно, но они себе и помогают: снова проговаривают травму, переживают ее, и она как-то «укладывается» после. Особенно если всё проходит хорошо во время рассказа истории какой-то группе.
- То есть если обратная связь на историю положительная?
Да, если была поддержка и не было буллинга. Но есть люди, которые не хотят говорить о травме или натыкаться на определенные темы. Может, потому что еще слишком остро переживают, может, что-то в жизни произошло, что напомнило об этом.
Если говорить о людях, которые не до конца пережили свою травму, для них участие в таких флешмобах безопасно?
Тут вопрос: кто аудитория, на которую я выношу свою историю? Если это люди подготовленные и настроенные положительно… Ведь некоторые даже не хотят действовать назло или задавать какие-то вопросы и причинять вред, но непродуманный вопрос или ремарка могут навредить. Всё может сложиться действительно замечательно и безопасно, но может появиться человек, задающий вопросы, к которым автор истории не готов.
Причем опять же сначала это может восприниматься как нечто отрицательное, а потом, переживая и задумываясь, автор истории может этого человека поблагодарить, потому что, возможно, вопрос и правильный, просто автор не был готов.
Иногда участники пишут «Я не придавал/а этому значения, но прочитал/а истории и понял/а, что это был травматичный опыт». Можно ли сказать, что человек проецирует опыт других людей на свой?
Например, жил человек, который считал: «что было, то было», а потом почитал [истории], посмотрел и понял, что это была травмирующая ситуация, и решил, что теперь он стал другим, потому что воспринимает себя иначе. И, наверное, если бы не прочитанная им история, он бы даже об этом не задумался.
С другой стороны, что-нибудь другое к этому [переосознанию] его могло привести. Потому что, возможно, опыт был действительно травматичным, а человек его с помощью психологических защит «укладывал» и думал, что всё нормально.
Бывают еще ложные воспоминания, которые встраиваются в память. И мы помним то, что на самом деле не происходило. И может, мы, прочитав какую-то историю, додумаем нечто похожее [из своего опыта], усилим, испытаем к этому какие-то эмоции, будем думать, что это действительно было с нами. У нас начнутся какие-то переживания по этому поводу, хотя в реальности всё могло быть не совсем так.
- Расскажите, как устроен механизм ложных воспоминаний.
Возьмем наше детство. Вряд ли мы всё прекрасно помним. Мы помним зачастую только самые яркие события, а в основном - рассказы других людей: родителей и сверстников. Или вспоминаем что-то по фотографии. Или вспоминаем какой-то рассказ, связанный с фотографией. И мы склонны думать, что это наши воспоминания. Есть исследования о том, что человеку можно подсадить ложные воспоминания, навязать память о событиях, которых в его жизни не было.
- Что можно назвать травмой в общем смысле?
Какое-то событие негативного характера, которое влияет на человека, заставляет испытывать боль, иногда физическую. Но это очень разноуровневое понятие. Сейчас травмой называют многое. Убили на глазах человека - это травма. Участвовал в военных действиях - тоже травма. Но они категорически разные, и переживаем мы их тоже по-разному, хотя и есть схожие моменты.
Вы сказали, что люди часто начинают чувствовать себя жертвой. Такие флешмобы, как «Я не боюсь сказать», Me Too и Face of Depression критиковали за то, что люди, причастные к ним, начинают настаивать на статусе жертвы. Действительно ли это так? И почему так происходит?
Есть такая личностная черта, и, возможно, кто-то получает от этого выгоду: внимание, поддержку, отсутствие осуждения. Флешмобы и правда за это критикуют. С другой стороны, раньше о подобном вообще не говорили.
В Америке и Европе тренд на флешмобы пошел раньше, и до нас он какое-то время назад докатился [в такой форме]: теперь мы будем об этом (травмах - прим. «Бумаги» ) говорить, показывать таких людей. Сейчас это даже гипертрофированно. Мне кажется, что со временем [интерес] спадет. А сейчас [происходит так]: «Давайте обо всем говорить, давайте признавать все меньшинства».
С чем связан этот ажиотаж? С тем, что просто есть новый тренд или с нашей ментальностью и тем, что определенные темы у нас долго не обсуждались?
Мне кажется, и то, и другое. Если бы дело было в том, что это новый тренд, люди бы последовали ему, а потом [от него] ушли. А все-таки он до своего пика еще не дошел.
- В чем плюсы и минусы?
С одной стороны, снятие табу - это плюс. Здорово, когда можно говорить обо всем и все всё принимают. Но уровень принятия у всех разный. Разрушение некоторых стереотипов и в принципе возможность просто сказать, какой ты, что с тобой было. Плюс поддержка: всегда можно найти группу людей, которые тебе помогут справиться с пережитым.
Минусы в том, что это порой цепляет людей, которые не хотят в этом принимать участие и знать об этом. Людям, которые не пережили [травму], зачастую это только в минус. Я сейчас консультирую, и многие мои клиенты пытаются скрываться, уходят из соцсетей, хотят побыть в себе, переживать всё одни, а не с обществом.
Некоторые участники флешмобов могут сталкиваться с травлей. С учетом соцсетей механизм травли как-то изменился?
Раньше травля происходила в маленьком обществе. Тот же класс, где-то на работе. При кибербуллинге растет масштаб. Теперь люди входят в большее количество групп, сообществ, и в каждом из них может возникать ситуация травли.
Зачастую это происходит в письменной форме. И люди [в этом случае] не знают границ. Когда я разговариваю с человеком, это может дойти и до рукопашной, но все-таки есть грань, можно остыть. А когда человек пишет, он может писать одному, второму, третьему, таким образом проявляя свою агрессию, но не прорабатывая ее до конца. Он травит людей, хотя не знает их, а сделал вывод только по их комментарию или фотографии.
- Можно ли сказать, что травля стала жестче? Например, за счет распространения каких-то интимных фотографий?
Да. Стало больше рычагов воздействия, просто потому, что больше информации есть о человеке в соцсетях. Появилось больше способов, как можно навредить. Можно найти друзей [жертвы], как-то воздействовать через них.
С чем связаны негативные реакции на флешмобы? Почему они могут вызывать у наблюдателей раздражение, неприязнь и отвращение?
Это может быть связано с тем, что таких историй слишком много и человек в новостной ленте случайно наткнулся на что-то подобное. И он подумал: «Зачем снова такой негатив выкладывать». И написал [ответ, комментарий]. Или есть своя какая-то травма или какое-то текущее событие, которое трогает, и поэтому человек так остро реагирует.
- Может ли участие во флешмобах заменить психотерапию?
Думаю, что может - и успешно. Тут происходит то, что принято считать камингаутом: я никому не рассказывал о чем-то, а вот теперь говорю. Причем неважно, что это за информация, но если сообщаю ее в первый раз, то я уязвим и смотрю, как общество, которое меня читает или слушает, реагирует на то, что я рассказал. И мне легче, потому что я всё проговорил и не держу эту уникальность в секрете.
У кого-то есть похожая история, и тогда я понимаю, что не один. И вот это самое важное, что работает на групповом уровне: я вижу людей, которые похожи на меня, которые успешно справляются, хорошо живут, у них всё в порядке. И тогда у меня тоже появляется условная вера, что и у меня тоже всё может быть хорошо, и я тоже могу с этим справиться.
Это очень хорошо работает как отсроченный эффект. Может быть, потом я буду сидеть и вспоминать истории других людей или какие-то их слова поддержки, и в какие-то сложные моменты они будут меня вытаскивать. Это терапевтично.
Похожий эффект может достигаться при групповой терапии или личном консультировании. Потом мне будет легче об этом говорить и писать. Не то чтобы механизм проработки травмы запускается с момента рассказа, но начнется новый виток. И я по-другому начну перерабатывать то, что болит.
Журналистка Анастасия Мельниченко
начала в украинском сегменте фейсбука флешмоб «Я не боюсь сказать» против насилия над женщинами.
Под специальным хэштегом пользовательницы рассказывают истории пережитых изнасилований и сексуальных домогательств, одни мужчины поддерживают их, другие считают, что флешмоб высосали из пальца.
Журналистка Анастасия Мельниченко 5 июля написала в фейсбуке о сексуальных домогательствах со стороны мужчин, которые она пережила в детстве и юности, подчеркнув, что в таких ситуациях жертва не должна чувствовать себя виноватой.
Мне 6-12 лет. К нам приезжает родственник, который любит сажать меня к себе на колени. В какой-то момент, когда я уже стала подростком, он хочет поцеловать меня в губы, я возмущаюсь и убегаю. Меня называют «невежливой».
Мне 13 лет. Я иду по Крещатику, несу домой по пакету продуктов в каждой руке… Вдруг мужик, который идёт навстречу, резко меняет траекторию движения и с разбега хватает меня между ног, так сильно, что приподнимает на руке. Я настолько в шоке, что не знаю, как реагировать. Мужик отпускает меня и спокойно идёт дальше.
Мне 21. Я рассталась с психопатом, но забыла у него дедушкину вышиванку… Иду к нему домой, он меня скручивает, насильно раздевает и привязывает к кровати, не насилует, «просто» делает физически больно… Фотографирует меня голой и грозится выложить снимки в интернете. Я ещё долго боюсь рассказывать, что он со мной сделал, потому что боюсь фото… А боюсь, потому что стесняюсь своего тела.
Анастасия призвала женщин под хэштегом #ЯнебоюсьСказати (Я не боюсь сказать) рассказывать свои истории, чтобы мужчины поняли, что происходит вокруг.
Задумывались ли мужчины, каково это: вырастать в атмосфере, когда к тебе относятся как к мясу? Ты ничего не сделала, но каждое считает себя в праве тебя совершать пихательно-толкательные движения 
и распоряжаться твоим телом. Я знаю, что до них это вряд ли дойдёт. Я бы вообще ничего не объясняла, но их, к сожалению, половина человечества.
Хэштег получил огромный резонанс в украинском сегменте фейсбука, под хэштегом #ЯнебоюсьСказати женщины рассказывают свои истории о сексуальном насилии.
Мне было лет 9 или около того. Помню, в тот день мне хотелось одеться так, чтобы быть красивой. Я надела розовую юбку и синюю блузку с длинным рукавом, а на волосы - ободок. Я себе очень нравилась…
Ему было в районе 50. Брюки, коричневая футболка с отложным воротничком, дымчатые солнечные очки, намечающаяся лысина, в руках дипломат. Не какой-нибудь маргинал или обдолбыш. Представительный и солидный мужчина в возрасте.
«Девочка, а где здесь находится ближайшая школа? Я ищу молодых артистов для съёмок в кино».
«А ты не хочешь сниматься в кино?»
Фильм назывался «Сады Семирамиды». Так он сказал.
Ему надо было кое-что проверить. И он завёл меня в ближайшую парадную. Внутри было гулко, прохладно и пусто. И там он начал меня лапать. А я стояла и терпела. Старших надо слушаться. Наверное, ему действительно надо что-то проверить. Он ведь снимает кино.
Мне 18. Я ссорюсь с родителями и сбегаю из дома, иду по улице и рыдаю. Какой-то мужчина говорит мне: «Девушка, что случилось?» Я рассказываю ему всё, и он говорит: «Идём, сделаю тебе кофе, отойдёшь». Я верю ему и иду, дура. Дома он насилует меня и отпускает. Я возвращаюсь к себе, молчу и долго принимаю душ. Когда знакомая услышала эту историю, всё, что она сказала - какой у тебя классный парень, не бросил тебя [после этого].
Мне 15. Зимний вечер, возвращаюсь домой с тренировки. В автобусе двое ментов в форме и с семками прижимают меня к поручню, отгораживая от других, и предлагают «культурно провести вечер только со мной. Почему нет? Как это ты не хочешь?» И снова, и снова все те полчаса, которые нужно было ехать. Я не помню, как убежала, но помню, что из пассажиров никто, конечно же, не помог - все отворачивались, и каждый делал вид, что ничего не происходит.
Мужчины тоже начали реагировать на флешмоб, многие возмущены тем, как жестоко общество по отношению к женщинам.
Прочитал с десяток историй под хэштегом #ЯнебоюсьСказати. Хочется достать дрын с гвоздями и неистово х****ить аморальных уродов. Больше всего поражают истории с девочками 6-10 лет. Это лютый п****ц! И разрывает на куски общая мантра в обществе «сама виновата, молчи», о которой упоминают почти в каждом посте. Общество рабов и трусов… Правильный хэштег! Правильная идея!
Другие высказываются против флешмоба, считают его антимужским и раздутым из ничего и подчёркивают, что мужчины тоже страдают от насилия, в том числе и со стороны женщин.
В ответ на антимужиковый флешмоб #ЯнебоюсьСказати предлагают отреагировать зеркальным #бабаДінамо. Знаете, у каждого в жизни случаются разные случаи, но это не значит, что все вокруг идиоты). - ВЯЧЕСЛАВ ПОНОМАРЕВУважаемые женщины, рискую наломать вам «тягу». Роль жертвы, слабый пол, гендерное неравенство и всё такое… Я мужчина, мне 37, а когда было 11, меня пытался соблазнить пожилой развратник. Лёг со мной спать. Я сбежал, когда он начал меня щупать. Секса не случилось. Растление детей - это отвратительно, секс по принуждению - недостойно. И к чему здесь пол? Разве только женщины могут пострадать? Женщина может быть как жертвой, так и насильником. Или соучастником. -ЕВГЕНИЙ МИЦЕНКО
После постов от мужчин Анастасия Мельниченко добавила в свой первый пост призыв и к ним делиться подобными историями.
В фейсбуке уже запустили аналогичные хэштеги #ЯнебоюсьСказать и #IamNotAfraid, чтобы истории о насилии публиковали русскоязычные и англоязычные пользователи.
На Facebook запущен масштабный флешмоб с хештегом #ЯнеБоюсьСказать.
Представительницы прекрасного пола, а иногда даже мужчины рассказывают о пережитом сексуальном насилии. Идея создания подобной акции принадлежит украинской журналистке Анастасии Мельченко. Она сама рассказала свою историю, и это стало примером.
Вот несколько из таких историй, которые перевернули жизнь людей.
«Когда-то давно, когда я была молода и прекрасна, но, к сожалению, очень глупа, мне понадобилось попасть из Берлина в Магдебург. Денег за поезд я платить пожадничала и поехала автостопом... Ничего сложного - идешь по трассе и ловишь попутку. Желательно, чтобы в машине был один водитель, а не пьяная компания... Я не знала, что на автобане останавливаться запрещено и идти вдоль него тоже. Так что я была одна такая умная на всю Германию, и, как ни странно, остановилась фура, водитель был один, обычный молодой пролетарий.
Через буквально полчаса молодой пролетарий остановил машину на специальном дальнобойном пятачке для отдыха, задернул шторки и велел мне перебираться назад. Я удивилась. Мы только что так хорошо болтали, он рассказывал про отца, такого же дальнобоя и пролетария, а я ему - про перестройку... Удивление мое, однако, никакого успеха не имело, мне показали волосатый кулак, наорали какими-то страшными словами и быстро закинули назад, где у пролетариев койка.
Я лежала на спине в куче каких-то одеял и равнодушно смотрела, как на мне копошится молодой мускулистый пролетарий. Мне не было ни больно, ни обидно. Это ничем не отличалось от того, что делали те, с кем мне доводилось до того спать по доброй воле. Я не чувствовала никакой разницы, такая же тоска и презрение, я даже не чувствовала никакой вражды к этому человеку, настолько он был похож на всех прочих.
И когда он провез меня еще километров тридцать вперед и высадил черт знает где, буквально в чистом поле, - я не чувствовала ничего, кроме досады, что не довезли до места и надо опять как-то устраиваться. Там была развилка, и, чтобы выйти на правильное шоссе, надо было продраться сквозь ежевичную изгородь, и потом перейти поле, и только когда поле было позади, и мимо уже летели машины», - рассказала одна из девушек в микроблоге.
Зачастую жертвами насилия становятся дети, подростки, которые боятся рассказать о своей беде взрослым, так и взрослея с подобными «уроками жизни».
«Мне было 12. И я никогда не садилась в лифт с незнакомцами. Он стоял возле почтовых ящиков, и когда мы поравнялись, резко толкнул меня в проем лифта, одновременно задирая школьное платье одной рукой, и закрывая мне рот другой. Я вырвалась и побежала по коридору, он догнал, схватил за волосы, все время говорил «не бойся, не бойся»... Я не кричала. Сковал такой ужас, что не было голоса. А потом в подъезд зашли какие-то люди, и он убежал.
Никогда не говорила об этом никому. Самая страшная мысль была - а если родители узнают, что будет? Но лицо это помню до сих пор», - вспоминает уже повзрослевшая героиня истории.
Журналистка Анастасия Мельниченко начала в украинском сегменте фейсбука флешмоб «Я не боюсь сказать» против насилия над женщинами. Под специальным хэштегом пользовательницы рассказывают истории пережитых изнасилований и сексуальных домогательств, одни мужчины поддерживают их, другие считают, что флешмоб высосали из пальца.
Журналистка Анастасия Мельниченко 5 июля написала в фейсбуке о сексуальных домогательствах со стороны мужчин, которые она пережила в детстве и юности, подчеркнув, что в таких ситуациях жертва не должна чувствовать себя виноватой.
Мне 6-12 лет. К нам приезжает родственник, который любит сажать меня к себе на колени. В какой-то момент, когда я уже стала подростком, он хочет поцеловать меня в губы, я возмущаюсь и убегаю. Меня называют «невежливой».
Мне 13 лет. Я иду по Крещатику, несу домой по пакету продуктов в каждой руке… Вдруг мужик, который идёт навстречу, резко меняет траекторию движения и с разбега хватает меня между ног, так сильно, что приподнимает на руке. Я настолько в шоке, что не знаю, как реагировать. Мужик отпускает меня и спокойно идёт дальше.
Мне 21. Я рассталась с психопатом, но забыла у него дедушкину вышиванку… Иду к нему домой, он меня скручивает, насильно раздевает и привязывает к кровати, не насилует, «просто» делает физически больно… Фотографирует меня голой и грозится выложить снимки в интернете. Я ещё долго боюсь рассказывать, что он со мной сделал, потому что боюсь фото… А боюсь, потому что стесняюсь своего тела.- Анастасия Мельниченко
Анастасия призвала женщин под хэштегом #ЯнебоюсьСказати (Я не боюсь сказать) рассказывать свои истории, чтобы мужчины поняли, что происходит вокруг.
Задумывались ли мужчины, каково это: вырастать в атмосфере, когда к тебе относятся как к мясу? Ты ничего не сделала, но каждое считает себя в праве тебя трахать и распоряжаться твоим телом. Я знаю, что до них это вряд ли дойдёт. Я бы вообще ничего не объясняла, но их, к сожалению, половина человечества.
Хэштег получил огромный резонанс в украинском сегменте фейсбука, под хэштегом #ЯнебоюсьСказати женщины рассказывают свои истории о сексуальном насилии.
Мне было лет 9 или около того. Помню, в тот день мне хотелось одеться так, чтобы быть красивой. Я надела розовую юбку и синюю блузку с длинным рукавом, а на волосы - ободок. Я себе очень нравилась…
Ему было в районе 50. Брюки, коричневая футболка с отложным воротничком, дымчатые солнечные очки, намечающаяся лысина, в руках дипломат. Не какой-нибудь маргинал или обдолбыш. Представительный и солидный мужчина в возрасте.
«Девочка, а где здесь находится ближайшая школа? Я ищу молодых артистов для съёмок в кино».
«А ты не хочешь сниматься в кино?»
Фильм назывался «Сады Семирамиды». Так он сказал.
Ему надо было кое-что проверить. И он завёл меня в ближайшую парадную. Внутри было гулко, прохладно и пусто. И там он начал меня лапать. А я стояла и терпела. Старших надо слушаться. Наверное, ему действительно надо что-то проверить. Он ведь снимает кино.- Svietlana Spector
Мне 18. Я ссорюсь с родителями и сбегаю из дома, иду по улице и рыдаю. Какой-то мужчина говорит мне: «Девушка, что случилось?» Я рассказываю ему всё, и он говорит: «Идём, сделаю тебе кофе, отойдёшь». Я верю ему и иду, дура. Дома он насилует меня и отпускает. Я возвращаюсь к себе, молчу и долго принимаю душ. Когда знакомая услышала эту историю, всё, что она сказала - какой у тебя классный парень, не бросил тебя [после этого].- Наталья Гайда
Мне 15. Зимний вечер, возвращаюсь домой с тренировки. В автобусе двое ментов в форме и с семками прижимают меня к поручню, отгораживая от других, и предлагают «культурно провести вечер только со мной. Почему нет? Как это ты не хочешь?» И снова, и снова все те полчаса, которые нужно было ехать. Я не помню, как убежала, но помню, что из пассажиров никто, конечно же, не помог - все отворачивались, и каждый делал вид, что ничего не происходит.- Анна Вовченко
Мужчины тоже начали реагировать на флешмоб, многие возмущены тем, как жестоко общество по отношению к женщинам.
Прочитал с десяток историй под хэштегом #ЯнебоюсьСказати. Хочется достать дрын с гвоздями и неистово х****ить аморальных уродов. Больше всего поражают истории с девочками 6-10 лет. Это лютый п****ц! И разрывает на куски общая мантра в обществе «сама виновата, молчи», о которой упоминают почти в каждом посте. Общество рабов и трусов… Правильный хэштег! Правильная идея!- Артем Соколенко
Другие высказываются против флешмоба, считают его антимужским и раздутым из ничего и подчёркивают, что мужчины тоже страдают от насилия, в том числе и со стороны женщин.
В ответ на антимужиковый флешмоб #ЯнебоюсьСказати предлагают отреагировать зеркальным #бабаДінамо. Знаете, у каждого в жизни случаются разные случаи, но это не значит, что все вокруг идиоты).- Вячеслав Пономарев
Уважаемые женщины, рискую наломать вам «тягу». Роль жертвы, слабый пол, гендерное неравенство и всё такое… Я мужчина, мне 37, а когда было 11, меня пытался соблазнить пожилой развратник. Лёг со мной спать. Я сбежал, когда он начал меня щупать. Секса не случилось. Растление детей - это отвратительно, секс по принуждению - недостойно. И к чему здесь пол? Разве только женщины могут пострадать? Женщина может быть как жертвой, так и насильником. Или соучастником. - Евгений Миценко
После постов от мужчин Анастасия Мельниченко добавила в свой первый пост призыв и к ним делиться подобными историями. В фейсбуке уже запустили аналогичные хэштеги #ЯнебоюсьСказать и #IamNotAfraid, чтобы истории о насилии публиковали русскоязычные и англоязычные пользователи.
Ранее Medialeaks рассказывал о резонансной истории в США, когда судья приговорил 20-летнего студента Стэнфордского университета к всего лишь шестимесячному тюремному сроку за изнасилование. Его жертва написала , которое опубликовали крупнейшие СМИ, американцы требовали отставки судьи.
Также мы писали о победительницах конкурса «Мисс Россия», которые в интервью , в том числе и по поводу внешности.
