«Я занимаюсь тем, что вытаскиваю детей из образовательной депрессии», – говорит о своей методике доктор психологических наук Александр Лобок
И есть дети, которые изо всех сил не включаются в работу, всем своим видом демонстрируя свою независимость. И я понимаю: они боятся включиться в неожиданное испытание, потому что не уверены в своих силах. Это – те дети, в которых не верят дома.
– Но быть неуверенным в своих силах – это для человека естественное состояние…
– Для маленького ребенка не верить в себя – неестественно. Если бы шестимесячный ребенок не верил в себя – он находился бы в состоянии постоянного страха перед окружающим миром. А он начинает осваивать этот мир, да еще так напористо. До пяти лет, заявляют психологи, ребенок эгоцентричен. Ситуация эгоцентричности – это ситуация безусловной веры в себя.
Ребенок - это существо, которое заряжено энергией подвига. Подвиг - это не когда что-то делают со мной, это когда я делаю что-то с собой. Я прыгаю выше своей головы, я совершаю усилия, которые я вчера не мог совершать. Я отважно вхожу в зону, которая мне неизвестна. И, совершая это, я чувствую себя героем. Детство – этот тот период, когда в жизни всегда есть место подвигу. И хорошо, если рядом есть взрослые, которые эти микро-подвиги видят и понимают. При искренней похвале взрослых ребенок приобретает все больше и больше сил. Усилия превращаются в силу. Подвиг - это усилие. Подвиг – это риск. Но если родители не повышают планку, не увеличивают пространства испытания, не ставят перед ребенком по-настоящему интригующих и сложных задач, которые развивали бы его внутреннюю силу, - значит, они не доверяют своему ребенку.
Зато те дети, в которых родители верят, будут с азартом включаться в любые незнакомые испытания. Они никогда не сбегут от них в уголок покатать тихонько машинку… Другое дело, что порою различные испытания ломают веру ребенка в самого себя.
– Мы говорим о том, что обычному ребенку требуется брать все новые и новые высоты. В российской школе, если говорить объективно, учиться трудно. Это – не скандинавская и не начальная японская школа… Почему же в России школьные высоты ломают детей?
– Школа – это не легкая прогулки по игровым помещением. Школа предполагает взятие трудных высот. Безусловно! Но есть трудности адекватные, есть неадекватные. Есть трудности дешевые, есть дорогие – то, что называется «трудности-бриллианты». И мы удивляемся: почему система обучения, которую мы создаем естественным образом, в семье, в кругу близких, имеет потенциал сделать ребенка во много раз сильнее? Почему школьная система обучения, созданная искусственным образом, зачастую ломает детскую способность быть сильным?
Представь себе: когда тебе было два месяца, тебя взяли на воспитание… дай-ка подумаю, кто – китайцы! Или нет, есть даже язык еще посложнее: тебя взяли на воспитание вьетнамцы. Отныне рядом с тобой говорят только на вьетнамском языке. Правда заключается в том, что ты этот безумно сложный вьетнамский язык с легкостью освоишь. Какой внутренней смелостью нужно обладать, чтобы это сделать! А ты сделаешь это с легкостью. Это и говорит о том, что ты в месяц, два, три, четыре, ты обладала уверенностью в себе. Ты обладала отвагой. В твоей жизни было место подвигу. Тебе и в голову не приходило отвергнуть этот вызов и отказаться учить вьетнамский язык. Ты естественно проникнешь в эти странные звукоряды и расшифровываешь их. И в два-три года начинаешь лопотать по-вьетнамски, более того: свободно овладеваешь этим языковым пространством. Эта задача оказывается тебе по силам.
Потрясающе, правда? Но вот – ты идешь в школу, где тебе даются учителя, которые начинают учить тебя по программе и ставить тебе учебные задачи. Тебя начинают учить родной речи, учат читать, писать – и ты вдруг начинаешь ломаться. Почему?
– Наверное, потому что школа заставляет делать то, что должно происходить само собой?
– Конечно. Когда ребенок осваивает устную речь, это происходи само собой. Если бы двухлетнему ребенку построили программу освоения устной речи, распределив учебный материал по урокам, и приставали бы к нему с утра до вечера: «Учись, учись, после того, как ты освоишь этот набор слов, мы перейдем к следующим словам»… Что было бы? Дети не осваивали бы язык. Ни китайский, ни вьетнамский, ни русский. Никогда. Но почему-то малыши овладевают родным языком.
Подчеркиваю, все они делают это по своим траекториям. Ни про одного ребенка нельзя заранее сказать, какие слова и фразы у него будут первыми, вторыми и т.п. Традиционные «мама и папа» – это сигнальные слова. То есть это даже не слова. Это – обращения. Слова – это те, у которых появляется индивидуальная семантика. Знаешь, насколько необычными могут быть первые слова ребенка? У одной моей знакомой двухлетней девочки самым первым самостоятельным словом стало слово «холодильник». Но произносила она его так: «ди». То есть вычленила из длиннющего слова некое несущее звукосочетание. И, конечно же, привела своих родителей в восторг: «Ура! Наша Дуся говорит слово «холодильник»!».
Естественно, что в такой ситуации ни одному вменяемому родителю не придет в голову ругать двухлетнего ребенка за «неправильное произношение». Совсем наоборот: ничего кроме искренней радости и искреннего восторга. И, само собой разумеется, проходит совсем немного времени, и Дуся начинает говорить и слово «холодильник», и множество других слов в гораздо более привычной для уха форме… Все дети поступают таким образом: вытаскивают какой-то звук или сумму звуков из слова и начинают этим пользоваться.
А взрослые вначале даже не понимают, что произносит ребенок. Но догадываются – и РАДУЮТСЯ. А в результате и для ребенка освоение языка становится огромной радостью…
У каждого ребенка – своя индивидуальная траектория овладения речью. А грамотность – это интуиция, которая формируется на кончике языка в процессе деятельности. Но вот ребенок, свободно и отважно овладевший языковым пространством, идет в школу и обнаруживает, что в школьных стенах грамотность – это нечто другое. Это – непрестанное давление, которое порождает у ребенка безумный страх совершить ошибку. И потому технологии обучения чтению, которые сегодня приняты в школе, у детей – за редким исключением - вызывают отторжение. Давай вспомним, на что чаще всего жалуются родители, когда речь заходит о школьных уроках чтения?
– «Мой ребенок знает буквы, но не умеет читать». Или: «Мой ребенок умеет читать, но не хочет…»
– Правильно! «Умеет читать, но не хочет». Это – точный диагноз. Я скажу, что стоит за этими словами: такой ребенок не умеет читать. Потому что уметь читать – это значит хотеть читать. Чтение – это не складывание слогов в слова, чтение – это порождение смыслов. Научиться читать – значит, научиться видеть то, что скрывается за текстом. Ребенок, который просто складывает буквы, не читает, то есть не порождает смыслы. Он просто озвучивает символы на странице книги. Если ребенок умеет читать, он всегда хочет читать.
И вот мы подходим к очень важному моменту. Дело в том, что в школе учится множество детей, которые не умеют реально читать и считать. Если ребенок не умеет читать, с каждым годом в школе его проблемы нарастают, как снежный ком. Он не может прочесть условие задачи. Он не может прочесть страницу учебника с домашним заданием. Он может прочесть символы на странице, но не может понять, какие смыслы скрываются за ними. Он не успевает за работой класса на уроке. А ему дают все новые и новые задания! Далее следуют недоверие учителей, недоверие родителей, разрушение самооценки… Мы стремимся вложить в детей в школе самое сложное и ради этого бесконечно перегружаем программы. А на самом деле эти дети тормозятся по отношению к элементарным вещам.
– Значит, все просто? Если ребенок не успевает в школе, надо попытаться научить его читать?
– Нет, это как раз сложно. Нельзя научить читать, показывая ребенку буквы. Это бесполезно. Надо, чтобы у него сформировалась смысловая и вообразительная мускулатура чтения, так же, как формируется мускулатура атлета. Чтобы ребенок научился ВООБРАЖАТЬ то, что он читает. Но именно этому школа не учит.
Про меня порой говорят, что я «работаю демократическим педагогом». Нет, когда я работаю с детьми – и успевающими, и неуспевающими – я вполне авторитарно провожу их через разного рода испытания. Только так можно научить настоящему чтению – чтению как порождению собственных образов и смыслов. Я создаю для каждого ребенка индивидуальные сложности, способные разжечь его азарт. Задача должна быть трудной, но при этом интересной, с реально работающей интригой. Тогда в ребенке пробуждается азарт встречи с трудностями.
– Когда педагоги говорят: «Ой, как бы мы хорошо учили, если бы не было этих планшетов!» – это для меня диагноз педагогической несостоятельности. Как здорово, если бы у нас в деревне была бы одна черная тарелка, которая время от времени урчит и выпускает из себя немного информации. Тогда я, учитель, был бы кум королю, со своим чемоданом книжек, которые привез с собой в деревню, чтобы раскрывать детям миры. Действительно, чем беднее окружающая среда, тем легче задачи педагога. У него есть в запасе сумма готовых ходов, которые можно использовать в любых ситуациях. Когда же моим конкурентом является планшет с игрой, который ребенок держит в руках, не замечая ничего вокруг, – мне нужно ломать голову. Как мне стать более интересным для ребенка, чем этот планшет? Сегодня я занимаюсь с группой подготовишек в детсаде. Сколько разнообразных игрушек у этой группы! То и дело слышу жалобы: вот если бы половину этих игрушек убрать, насколько легче было бы заниматься с детьми. Слишком много искушений! Но эти искушения для меня – вызов. Я-то кто по отношению к ним? Я могу стать для детей настолько же интересным и даже более интересным, чем планшетная игра? Если не могу – грош мне цена как педагогу.
– Ты расскажешь, как можно сделать, чтобы чтение книги стало для ребенка интереснее, чем компьютерная игра?
– Конечно. Первое условие – надо взять книгу без картинок. К сожалению, на полках библиотеки детского сада, где мы с тобой беседуем, стоят только книги с картинками. Возьмем «Винни Пуха» и прикроем рукой картинку. Первое волшебство, которое могу сделать, посмотрев на эту страницу, превратить буковки – а это для ребенка это пока еще точки и штришки – в смыслы. Читаем: «Иногда, – сказал Иа, – когда люди забирают чей-нибудь дом, там остается кусочек-другой, который им не нужен, который они с удовольствием вернут бывшему хозяину». Я совершил техническое чудо: превратил символы в слова. Но когда я прочел буквы, они еще не одухотворились, потому что это – особая работа воображения, которая идет одновременно. «Иногда»… – прочитав это, я делаю паузу… и вдруг до тебя, именно в эту паузу, доходит, что значит «иногда». Иногда… скажи, что с тобой бывает иногда. Представь, что ты ребенок…
– Иногда мне хочется плакать…
Вот! Иногда тебе хочется плакать. Еще!
– Иногда мне хочется слушать музыку .
– Супер! Ты предложила две фразы, и через эти фразы слово «иногда» одухотворилось, наполнилось смыслом. Мы читаем слово «иногда» – и у нас внутри сразу запускается цепь внутренних ассоциаций. Для тебя слово «иногда» является одухотворенным и реальным. Оно тебе явлено. Это – то, что никакой картинкой не изобразишь, это – твоя внутренняя работа. Есть шестилетние дети, которые до сих пор не чувствуют разницы между словами «иногда», «всегда», «никогда». Слово «иногда» не успело им явиться. И надо постараться его явить. Чем отличается читающий ребенок от нечитающего? Ему с каждым прочитанным словом видится вспышка образа. Это происходит молниеносно. И в этой вспышке ему является слово. Воображение ребенка – это спасительная вещь. Если мы научимся пользоваться его термоядерной энергией, многое станет возможно.
Ребенок в нашем мире спасает себя воображением. Но школа не научилась конвертировать энергию его воображения в учебные вещи. Она все время хочет дать детям что-то свое. И мы пока еще очень мало стремимся вслушиваться в детскую речь, мы не умеем ее возделывать. И вот поэтому книга феерически нужна в современном мире. Особенно – книга без картинок.
Потому что книга без картинок – единственное, что по-настоящему позволяет человеку развивать свое воображение. Читая ее, ты постоянно создаешь внутри себя героев, постоянно создаешь в себе визуальные образы. Другого настолько эффективного инструмента человечество еще не придумало.
То, что мы практиковали, я называю «дырчатым чтением». Что происходит с тобой в тот момент, когда я делаю паузу и предлагаю тебе продолжить предложение? Твое воображение пробуждается. Во время этих пауз ребенок начинает многомерно воспринимать слово. Он учится различать окончания слов и падежи. У него быстро начинает развиваться синтаксический, орфографический и смысловой слух. Так он начинает учиться читать. А когда дети начинают чувствовать текст, они понимают, что это – гораздо интереснее, чем смотреть кино. Чтение побеждает визуализацию, которой за последние тридцать-сорок лет в мире стало слишком много. Но я говорю спасибо компьютерным играм и визуальной культуре вообще за то, что они создали для нас этот уровень.
– Сейчас мы говорим о малышах. Можно ли научить читать неуспевающего старшеклассника? Иногда говорят, что подростки в этом возрасте уже испорчены школьной системой…
– Никто ничем не испорчен! В жизни каждый из нас сталкивается с разными практиками: среди них правильные, неправильные, сомнительные…И что? Разве мы говорим про себя, что мы ими испорчены? Я практикую «дырчатое чтение» и со старшеклассниками. Мы читаем с ними не «Винни Пуха», а – непонятнейший (а потому скучнейший) для них учебник физики. Самое интересное – содержание прочитанных глав усваивается ими накрепко, хотя о физике как таковой они в этот момент не думают.
– Двадцать лет назад вышла твоя книга «Другая математика», в которой ты объяснял, что многие дети заканчивают школу, так и не научившись простейшим арифметическим действиям. Чем можно помочь этим детям?
– Наблюдая, с какими мучениями дети вычитают, умножают и делят, учат таблицу умножения или стихи, я понимал, что так нельзя. Мне пришло в голову, что можно сделать игру, которая разовьет эти навыки и поможет им щелкать школьную программу – во всяком случае, программу начальной школы – как семечки. Игра предназначается для развлечения в кругу семьи. А в качестве побочных эффектов она позволяет ребенку научиться читать, писать, освоить всю сумму арифметических навыков, выучить таблицу умножения, запоминать стихи. Его никто этому не учит, это приходит во время игры само собой.
За двадцать лет работы с детьми и со взрослыми я напридумывал множество различных игр. И все это пока даже не инвентаризировано, что неплохо было бы сделать.
Наибольшей популярностью у детей и взрослых пользуются мои «Архикарды» – особые игральные карты, языковые или математические. Некоторые семьи уже берут «архикарды» с собой на отдых, как раньше брали игральные карты. Родители начинают играть в них: прежде они с таким азартом резались на пляже в подкидного дурака или играли в поезде «в города». «Архикард» не менее интересен, чем традиционные карточные игры, и играть в него можно часами, получая удовольствие и от игры, и от коммуникакции, которая в игру встроена. Но в отличие от обычных карт «Архикард» позволяет – как бы между прочим – освоить множество важнейших учебных навыков: научиться быстро и качественно складывать, вычитать, умножать и делить, научиться воображать и грамотно писать, научиться читать и создавать палитру авторских смыслов… И делает он это так, что интересно в равной степени и взрослым, и детям.
Я думаю сейчас о том, чтобы сделать для неравнодушных родителей видеоэнциклопедию этих игр. Описывать это в книжке слишком долго. Показать на живом примере, как можно играть в тот же «Архикард» – гораздо увлекательнее.
Иногда я получают от родителей письма, что ребенок начал играть в «Архикард» и забросил планшет. Вот это здорово! А потом я подумал: а что если сделать «архикард» для планшета? Может быть, тогда множество детей будет играть в него, а не в стрелялки и бегалки?
– Сегодня ты охотнее работаешь с родительскими сообществами, а не в системе образования?
– Если честно, двадцать лет назад, когда я делал то же самое в рамках своего вероятностного эксперимента, такого ажиотажа не было. Люди не понимали, что я делаю и зачем это нужно. Двадцать лет назад все хотели реформировать школу. А сейчас заявили о себе родительские сообщества, которые почувствовали ответственность за образование своих детей. Семейное образование – это то, что актуально для людей во всем мире. Поэтому меня приглашают не только российские родительские сообщества, но и сообщества родителей в разных странах…
– И последний вопрос: что делать родителям двоечников? Ждать чуда встречи с педагогом, который поможет их ребенку?
– Родителям нужно самим этому научиться. Очень многому им можно и нужно научиться самим. Как бы мы критически ни отзывались о школе, проблема двоечника – это, в большинстве случаев, проблема его родителей. Когда родители не уверены в себе, они начинают проецировать эту неуверенность на своих детей. Они говорят: «Мы не состоялись, но он-то должен состояться!» Все упирается в готовность самих родителей время от времени совершать подвиги. Тогда и у ребенка появится стремление пробиться, взять свою высоту.
– Для родителей двоечников самый большой подвиг – верить в своего ребенка…
– И он должен чувствовать родительскую веру во всем: в словах, интонациях, в наших взглядах. Худшее, что может быть – притворяться, что веришь в этого ребенка. Вера должна быть настоящей. Это главное.
С Александром Лобком, автором книг «Другая математика», «Вероятностный мир», «Антропология мифа», «Картография детства», «Наука ученичества» – мы беседуем в гостиной (одновременно библиотеке) детского сада. На нас смотрят куклы ручной работы, короли, королевы, принцы, кучера и даже впряженные в карету лошади. Каждая почти в рост ребенка. Это – персонаж истории о Золушке. Перед диваном на коврах расставлены японские столики с перламутровыми инкрустациями. За этими столиками родители читают детям старые детские книги. Книги стоят плотными рядами здесь же, на полках. Это – семейный читальный зал дошкольного отделения № 3 московской школы № 15. Проще говоря, детского сада. В гостиную доносились голоса огромных попугаев, которые живут среди пальм в стеклянном зимнем саду. Зимних садов – два. Их обитатели дремлют в московских сумерках. Только обезьянка приветливо тянет к гостям лапку через прутья клетки. «Не пытайтесь в ответ пожать ей лапу. Она просит у вас банан!» – объясняют мне сотрудники детского сада. И соискательнице тут же доставляется просимое. А за стеклянными стенами зимнего сада, на обычной пришкольной территории, окруженной многоэтажными домами, живут в теплых вольерах пони, которые катают детей. Что говорит по этому поводу санэпидстанция? Не знаю. Это – муниципальный детский сад. Таких тысячи. Просто нашлись люди, которые захотели, чтобы дети каждый день приходили в сказку…
В данном материале представлены причины школьной неуспеваемости, некоторые портреты неуспевающего ребенка и что делать, если мой ребенок стал неуспевающим. Материал предназначен для занятия с родителями или педагогами.
Скачать:
Предварительный просмотр:
Причины школьной неуспеваемости
Приятно, когда твой собственный ребёнок учится на “4” и “5”. Приятно, когда набираешь в класс детей с высоким качеством знаний; с ними чувствуешь удовлетворение в работе, видишь результаты собственного труда; с ними спокоен при сдаче статотчёта по успеваемости завучу школы.
Об одарённых детях и учащихся с высокими реальными учебными возможностями заботится Правительство, утверждая программу “Одарённые дети”, ему вторят региональные власти и Департамент образования. Комфортно и уверенно чувствуют себя ученики, получающие грамоты за призовые места в олимпиаде, научно-практической конференции школьников. Телевидение спешит рассказать о юных вундеркиндах…
Но по каким-то своим, особым законам природы, не всегда понятным человеку, живут рядом с вундеркиндами другие дети – учащиеся с низкими реальными учебными возможностями, плохо или совсем необучаемые школьники. О них не пишут в газетах, их не снимают на камеру, без гордости в голосе говорят о них родители, тяжело вздыхают учителя, принимая в класс такого ученика.
И оказывается, что детей таких гораздо больше, чем успешных в обучении. Им хочется всего того же, что чувствует одарённый ребёнок: и внимания, и немного славы, и похвалы, и чувства уверенности… Но в их жизни, скорее всего, происходит всё наоборот.
Неуспевающий школьник – фигура легендарная и в жизни, и в педагогике. Среди неуспевающих были Ньютон, Дарвин, Вальтер Скотт, Линней, Энштейн, Шекспир, Байрон, Герцен, Гоголь. В математическом классе последним в учёбе был Пушкин. Много выдающихся людей испытывали в школе трудности с обучением и были отнесены к категории безнадёжных. Эти факты подтверждают, что с отстающим неуспевающим учеником не всё обстоит просто и однозначно. Кто же такой неуспевающий ученик? Вот как об этом сказано в учебном пособии Ивана Павловича Подласого:
Неуспевающий ученик – это ребёнок, который не может продемонстрировать тот уровень знаний, умений, скорость мышления и выполнения операций, который показывают обучающиеся рядом с ним дети. Означает ли это, что он хуже них? Скорее всего, нет. Специальные обследования интеллекта отстающих в учёбе детей показывают, что по основным показателям они не только хуже, но даже лучше многих хорошо успевающих школьников. Учителя нередко удивляются: как мог достичь успехов тот или иной ученик, числившийся в безнадёжных двоечниках. А чуда никакого нет – это был ребёнок, которому не подошло то, что ему предлагали в школе.
Всё своё внимание школа обращает на отстающих. Рассмотрим некоторые категории детей, которые относим к неуспевающим:
1. Дети с ЗП – это те, у которых по различным причинам произошли отклонения от возрастных норм.
Они с трудом выполняют задания. У них очень низкая самооценка. Такие дети чаще других получают замечания от учителя. С ними не хотят дружить, сидеть за одной партой. Состояние неудовлетворённости своим положением в школе толкает их на ничем не мотивированные нарушения дисциплины: выкрикивание с места, бегание по коридору, драчливость.
2. Недостаточно развитые для школы дети (они составляют 1/4 всех неуспевающих).
У них выявлены нарушения в раннем периоде развития (патология беременности и родов, родовые травмы, тяжёлые заболевания). Они страдают различными хроническими заболеваниями. Часто живут в неблагополучных микросоциальных условиях. Недостаточно развитые дети с трудом адаптируются к условиям обучения в школе, распорядку дня, учебной нагрузке. И уже на первых этапах обучения они составляют совершенно определённую группу риска по развитию школьной дезадаптации и неуспеваемости. И чаще всего образуют группу трудных, стойко неуспевающих учеников, которые создают проблему для школы.
3. Функционально не созревшие дети .
Они прилежно и добросовестно учатся, у них есть желание выполнять все школьные задания. Но уже в первые месяцы обучения их поведение и самочувствие меняются. Некоторые становятся беспокойными, вялыми, плаксивыми, раздражительными, жалуются на головную боль, плохо едят, с трудом засыпают. Всё это пока объяснимо: ведь происходит приспособление ребёнка к новым условиям, а это не проходит бесследно. Но проходит один – два месяца, а картина не меняется, успехов нет. И становится понятно, что некоторые функции организма ещё не созрели для школы, учёба пока не по силам. Некоторые дети быстро устают (нет школьной выносливости), другие не могут сосредоточиться, третьи не подтверждают результаты вступительных тестов, тех надежд, которые подавали в первые дни. Появляются отстающие, слабо успевающие ученики, а некоторые совсем не осваивают программу. Многие дети часто болеют, пропускают занятия и в результате начинают отставать.
4. Ослабленные дети.
Ни для кого не секрет, что среди детей, поступающих в первый класс, практически
здоровы только 20-30%. По неполным данным, 30–35% первоклассников страдают хроническими ЛОР-заболеваниями, 8–10% имеют нарушения зрения, более 20% детей составляют группу риска по развитию близорукости; у 15-20% отмечаются различные нарушения нервно-психической сферы, чаще всего как следствие органического поражения коры головного мозга на разных этапах развития.
Эти дети с трудом приспосабливаются к обучению в школе. Их оберегали дома, не позволяли напрягаться, их развитие отстаёт от нормы (ограниченный запас сведений, знаний, навыков, плохая ориентация в окружающей обстановке, трудности контакта со сверстниками, учителем, неправильное поведение в классе, недостаточно развитая учебная мотивация).
Есть и другая категория ослабленных детей. К ним относятся дети, которым дома было всё дозволено. Они расторможены, неуправляемы, быстро утомляются, не способны сосредоточиться, длительно работать. В каждом классе таких детей около 30-40%. Обучение их нелёгкая педагогическая задача, которая требует от учителей большого напряжения, а так же духовных и профессиональных умений и навыков.
5. Системно-отстающие дети.
Чрезмерные эмоциональные, умственные, физические нагрузки, связанные с систематическим обучением, могут явиться причиной существенного ухудшения у этих детей здоровья, особенно если в раннем периоде у него уже имели место различные нарушения и задержка в развитии. Трудности обучения чаще отмечаются у детей, которые имеют несколько видов нарушений в развитии и поведении. На первый взгляд, все функции в отдельности развиты как будто достаточно, а общей гармонии нет. Эти дети и составляют группу системно-отстающих. Незначительные отклонения в различных функциональных системах, сочетаясь между собой, приводят к видимым нарушениям: расторможенности, двигательному беспокойству, гиперактивности. Они не в состоянии организовать свою деятельность, не способны фиксировать своё внимание, не могут установить нормальные отношения со сверстниками, резко реагируют на отказ, не владеют собой, забывают хорошие намерения, предпочитают делать только то, что им нравится.
Нарушения поведения, как правило, сочетаются у таких детей с целым комплексом трудностей в письме, чтении, математике. В 1 классе они долго не могут усвоить правильное начертание букв, красиво и аккуратно писать, у них грязные, неряшливые тетради. К концу учебного года они не усваивают программу соответствующего класса. Особенности их поведения, постоянные конфликты, бурные реакции существенно осложняют обстановку в классе.
6. Нестандартные дети.
Среди них все те, кто “выпадает” по различным причинам из “средней школы”: высокоодарённые, талантливые, вундеркинды – и безнадёжно отсталые, исключительные в умственном развитии.
Есть ещё одна группа детей; это так называемые “медленные” дети – тугодумы, и такова особенность их характера. Это может быть связано и с болезнью, и с задержкой развития, и с особенностями нервной системы, характера, темперамента. Дети эти здоровы, часто весьма одарённые. Они отличаются от сверстников только медленным темпом деятельности. Дольше других включаются в работу, труднее переключаются с одного вида деятельности на другой. Общий темп работы класса им не по силам. Торопятся, нервничают, но всё равно не успевают за другими. Буквы получаются всё хуже и хуже, увеличивается количество ошибок. Им трудно в школе.
К нестандартным, исключительным относятся и чрезмерно быстрые, постоянно возбуждённые, всегда торопящиеся дети. Это те, которые поднимают руку, ещё не дослушав вопроса. Подпрыгивают, нервничают, вспыхивают от возбуждения – скорей, скорей. Педагог их видит и понимает: приструнит, даст трудное задание, которое непременно должно быть выполнено, будет терпеливо работать с ними.
7. Депривированные семьёй и школой дети.
Значительная часть школьников воспитывается в неблагоприятных микросоциальных условиях. Это социальная запущенность: алкоголизм родителей, атмосфера ссор, конфликтов, жестокости и холодности по отношению к детям, наказания, подчас несправедливые, с одной стороны и вседозволенность с другой. Иногда школа ещё больше усугубляет трудности их жизни, безжалостно выталкивает их в разряд педагогически запущенных. К социальной запущенности добавляется педагогическая. Учителю знакомы рассеянные, забывчивые ученики с очень неустойчивой успеваемостью. У них возникает усталость уже на 1 уроке. Они с трудом понимают объяснения учителя, сидят с безучастным взглядом, ложатся на парту, порой засыпают. Уроки им кажутся непомерно длинными. Утомление у них выражается в резко сниженной работоспособности, замедленном темпе деятельности, они не успевают выполнять задания со всем классом. Во время урока отвлекаются на внешние раздражители, плаксивы, небрежны в работе. Часто без причины смеются. При чтении теряют строку, не делают смысловых ударений. Иногда старательно выполняют домашнее задание, но в классе при ответе теряются, путаются.
Депривированных семьёй и школой детей трудно не заметить. На практике опытный учитель сразу определяет: кто хочет учиться, а кто нет; кто трудолюбив, а кто лентяй; кто дисциплинированный, а кто непослушен. Хотя первые впечатления могут быть ошибочными.
На практике принято выделять группы сильных, слабых и средних учеников. Главными формальными критериями являются, конечно, успеваемость и дисциплина. Простым сравнением определяются отличники, “середнячки” и отстающие; примерные и хулиганы. Если учитель поддерживает такое распределение, то и родители, и дети перенимают его взгляды. Но самое печальное, что и ученики принимают отведённые им роли. Отличники стараются быть всё время на высоте, ревностно следя за успехами друг друга, а двоечники покорно соглашаются со своим статусом.
Много внимания уделяется характеристикам выделенных групп. Среди отличников есть просто способные дети, которым легко даётся учение и которые не придают особого значения оценкам – им просто нравится учиться. Существуют и ученики, для которых высокая оценка – способ выделится, показать своё превосходство. Такие дети очень ревнивы к чужим успехам, могут вымаливать у учителя хорошие отметки; плачут или гневаются из-за тройки, выставленной, по их мнению, несправедливо. Тщеславные, завистливые создания, они достойный резерв для будущих карьеристов, льстецов, подхалимов. Существуют “отличники поневоле” - вымуштрованные, запуганные родительскими строгостями дети, которых дома тщательнейшим образом проверяют.
Отстающие ученики тоже представляют собой разнородную группу: тут и добродушные лентяи, и чрезмерно робкие, застенчивые дети, и повышенно отвлекаемые, и невнимательные, и отличные интеллектуалы нестандартного поведения. Многие из них страдают из-за своей неуспеваемости.
Ребёнок пришёл в школу с твёрдой установкой – учиться на “4” и “5”. На первых порах он так и учится, старается, улучшает свои показатели. Но к концу начальной школы может и “прозреть”; выяснить, что быть отличником вовсе не так уж и почётно в глазах одноклассников. Первичная установка у некоторых выпускников начальной школы расщепляется. Этим объясняется резкое снижение их успеваемости в 5 классе. Винят в этом обычно недостаточную подготовленность детей, плохую работу учителей начальной школы. Но это не всегда так. Меняются взгляды детей, пересматриваются ценностные установки и ориентиры.
Таким образом, в процессе школьной учёбы выделяются несколько групп учеников – успевающие, “середняки” и отстающие. Группы эти неоднородные; в них существует своё перераспределение.
Причин, вызывающих школьную неуспеваемость, много. Совсем не обязательно, чтобы они действовали вместе и одновременно, достаточно одной, даже самой слабой. Из этого становится ясно, почему так плохо поддаётся коррекции ранняя школьная неуспеваемость, несмотря на значительные усилия педагогов. Среди причин, влекущих отставания детей в школе, педагогика называет следующие:
- неблагоприятная наследственность;
- нарушения нервной деятельности;
- общая неспособность к интеллектуальному труду;
- физическая ослабленность;
- школьная незрелость;
- педагогическая запущенность;
- недостаточное развитие речи;
- боязнь школы, учителей;
- инфантилизм (т.е. детскость)
И ещё одна причина неуспеваемости учащихся – Её Величество Лень. Не все, очевидно, знают, что лень как состояние бездеятельности, душевной вялости, пассивности тоже имеет разную природу и может быть “нормальной” и патологической . Чаще всего она проявляется в школьном возрасте. По свидетельству врачей, большинство ленивых школьников – совершенно здоровые люди. Но у некоторых учащихся лень есть одно из проявлений патологий. Основными признаками являются малоподвижность, низкая работоспособность, расстройство воли, равнодушие к жизни, высокая подчиняемость другим. Частой причиной такого состояния бывает “соматогенная астения, т.е. физическая и психологическая слабость, вызванная соматическим заболеванием”. Она вполне преодолевается благодаря щадящему режиму. У здоровых учащихся чаще всего причиной лени, как замечает классик отечественной педагогики, К. Д. Ушинский, является прямое нерасположение к той деятельности, к которой взрослые призывают ребёнка. Причины такого нерасположения тоже различны, но в них, говорит педагог, виновато самовоспитание. Так, нередки случаи, когда ребёнку предъявляют требования, и на него обрушивается множество обязанностей, требований долга, что может вызвать обратное действие. Иногда, пишет Ушинский, лень образуется “от неудачных попыток в ученье”. С самого начала освоения новой для ребёнка деятельности он сталкивается с неуспехом. Систематические неуспехи пугают его и делают ленивым. Впрочем, если ребёнок добивается успеха, не прилагая к этому никаких усилий, он тоже может стать ленивым. Но в этом тоже виновато воспитание. Думается, что не все педагоги знают, что, как говорится, лень лени рознь.
Категории детей, которые относятся к неуспевающим: Ослабленные дети. Ограниченный запас знаний, навыков, плохая ориентация в окружающей обстановке, трудности контакта со сверстниками, учителем, неправильное поведение в классе, недостаточно развитая учебная мотивация. Системно-отстающие дети. Нестандартные дети. Дети депривированные семьей и школой (социальная запущенность).
Что делать?! Не паниковать! Принимать и любить ребенка таким какой он есть. Выполнять все рекомендации всех специалистов. В воспитании и обучении детей выходных нет!
ЧТО ДЕЛАТЬ? Обязательно: Беседа с классным руководителем. Беседа с психологом. Консультация педиатра, невропатолога или других специалистов.
Наши дети растут очень быстро, преподнося нам все новые и новые сюрпризы. Хорошо, если они приятные, но ведь это далеко не всегда так. Прилежный школьник, например, может вдруг отказаться выполнять домашние задания и начать прогуливать занятия. В такой ситуации самое время родителям задуматься о том, что делать, если ребенок не хочет учиться. Мы постараемся ответить на этот вопрос.
В первую очередь необходимо установить не хочет учиться. Нередко виной всему становятся несложившиеся отношения с одноклассниками. В такой ситуации поможет обсуждение проблемы на в присутствии других мам и пап и самих ребят. Если же конфликт возник на ровном месте, нужно поговорить с ребенком и объяснить ему, как следует себя вести. Обязательно выслушайте сына или дочь. Только возможность выговориться способна существенно повлиять на ситуацию.
Если вашего другие школьники, обязательно поддержите его. Старайтесь похвалой повышать его самооценку. Восхищайтесь его смелостью, ведь он, несмотря ни на что, идет в школу.
Что делать, если ребенок не хочет учиться из-за конфликта с учителем? Здесь уже немного сложнее. Для начала вам самим придется серьезно и основательно поговорить с педагогом. Возможно, это уладит разногласия. Однако в некоторых случаях приходится идти на крайние меры - менять класс или даже школу. Конечно, это достаточно тяжело, но порой это единственный вариант решения проблемы.
Еще одна причина, по которой дети отказываются ходить в школу или прогуливают занятия, - трудности с освоением программы. Возможно, ребенку просто «не дается» какой-то предмет. Что делать? Если по этой причине, то нужно с ним позаниматься дома. Если же сами вы не обладаете для этого достаточным количеством времени, наймите репетитора.
Что делать, если ребенок не хочет учиться, а видимых причин для этого нет? Мотивировать его! Однако это нужно делать грамотно. Здесь помогут следующие советы:
Вопрос:
Добрый день! У меня физика вообще не получается,я живу в Беларуси и у нас тут 10 бальная система и у меня по физике практически одни двойки из 10 баллов,не знаю что делать,может окончательно поставить крест на учебе? Ничего не выходит не только по физике но и по многим другим предметам...
На вопрос отвечает: протоиерей Димитрий Шушпанов
Ответ священника:
Дорогой Никита! Крест на твоей учёбе ставить рановато, нужно попытаться что-то изменить.
Во-первых, если ты верующий человек, обратись с молитвой к Богу: попроси Его тебе помочь. Но помолиться нужно не один и не два раза, а взять на себя правило молиться перед каждым уроком в школе (можно не гласно, про себя), и садясь делать домашнее задание дома, читая вначале: «Царю Небесный», а по окончании: «Достойно есть». Можно просить Бога и своими словами.
Во-вторых, причиной неуспеваемости бывает слабость воли, ведь учёба требует регулярного напряжения сил интеллектуальных и физических. А потому, нужно себя к этому принуждать: не пропускать уроки в школе, заниматься дома. Опять же, сопровождая все эти усилия молитвой к Богу о подкреплении твоих душевных и телесных сил. Кроме молитвы, нужно прибегнуть к святыне и Таинствам Церкви: каждое утро пить натощак святую воду и вкушать частицу просфоры, а также регулярно (не менее одного раза в месяц) исповедоваться и причащаться в храме. Через всё это Господь будет посылать тебе Свою благодать, освящение и помощь.
И в-третьих, нужно попытаться брать дополнительные занятия по тем предметам, где наиболее очевидно твоё отставание. Думаю, что это – вполне осуществимо. Помоги тебе Господь!
Последние вопросы и ответы
Моя знакомая пила за 8 дней до смерти. Можно ли её отпеть?
Добрый день!
У моей 17-летней дочери эндогенное расстройство личности. В 16 лет у дочери случился первый эпизод психоза. При этом ей все-таки удалось сдать ГИА и поступить в колледж. Но учиться не пошла – взяли академический отпуск. Острую форму сняли в дневном стационаре. Теперь (в течение 7 месяцев) она пьет нейролептик (рисполепт 3,5мг/сут.). На сегодняшний день ее состояние нельзя назвать плохим (по сравнению с тем, что было!). Проблемы таковы: навязчивые мысли, повышенная утомляемость и заторможенность (полагаю, что из-за лекарств, т.к. при увеличении дозы эта заторможенность всегда нарастала).
Так вот, помимо всего прочего, меня очень волнуют вопросы: идти ли дочери учиться в колледж, в который она поступила, или может быть пойти учиться в другое место полегче, или еще год посидеть дома? Поясню, чем вызваны эти вопросы.
Дело в том, что и до психоза учеба в школе была для моей дочери тяжким трудом! По сути, учились всей семьей . Сама она практически не могла делать уроки. Ей было трудно понять задание, осмыслить прочитанное, обобщить, сделать логические выводы, выделить главное - всегда требовались дополнительные объяснения, «разжевывание» смысла. Из-за того, что дочь «туго» соображала, на выполнение уроков (хотя бы в минимальном объеме) уходило почти все время: сидела за учебой каждый день допоздна, в выходные. В школу шла как на пытку, ужасно боялась, что вызовут к доске. По мере приближения к экзаменам, ГИА, напряжение нарастало, тем более на фоне откровенного запугивания со стороны учителей. Как мне кажется, кульминаций всего этого и явился психоз. Так вот, меня раздирают мучительные сомнения по поводу «золотой середины». С одной стороны я понимаю, что дочери нельзя засиживаться дома, это никак не способствует выздоровлению и социализации. С другой стороны, боюсь повторного психоза, который может вновь спровоцировать непомерная нагрузка от учебы! Здесь еще существенным моментом является то, что к ее собственной заторможенности добавилась еще и существенная заторможенность от применения лекарства! А его пить еще долго. В связи с этим, я вообще не представляю, как можно в таком состоянии учиться! Мне советовали вечернюю школу, дескать, там требования невысоки из-за соответствующего уровня учащихся. Но ведь это тоже пугает! В силу характера и заболевания (не пойму, где кончается одно и начинается другое!) моя дочь очень ранимое создание, всегда вежливая, не приемлет хамства и грубости. При этом у нее нет друзей, которые так необходимы для социальной адаптации! Так неужели я сама толкну ее вот в такой вот «интеллигентный» круг общения! У меня мама несколько лет проработала в вечерней школе учителем, поэтому знаю все не понаслышке! Не могу себе представить свою дочь среди такого контингента! Это однозначно не пойдет ей на пользу. Так что же делать? Как поступить правильно? Как не перегнуть палку в том или ином направлении? Понимаю, что вопросы задаю сложные. Но вдруг опытный специалист в какой-то мере прояснит для меня эту ситуацию, поможет советом. Наш психиатр пока молчит. Заранее благодарю за любой совет. Наталья
